О двух «р-р-революционных» русских стихотворениях 19-го века

О двух «р-р-революционных» русских стихотворениях 19-го века

  1. Николай Некрасов. «Вчерашний день, часу в шестом…»

Вчерашний день, часу в шестом,
‎ Зашёл я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
‎ Крестьянку молодую.

Ни звука из ее груди,
‎ Лишь бич свистал, играя…
И Музе я сказал: «Гляди!
‎ Сестра твоя родная!»

1848

Стихотворение «Вчерашний день…» Николай Некрасов никогда не публиковал. Оно было написано в альбом О. Козловой 9 ноября 1873 года, причем сам текст был датирован автором 1848 годом.  Наиболее привычное понимание этого стихотворения – гражданское. Принято считать, что в нем изображается публичное наказание крестьянки, осуществляемое государством. При таком его понимании, однако, читатели и исследователи могут столкнуться с некоторыми противоречиями.

Шансы стать свидетелем такой государственной экзекуции в 40-е годы 19-го века были минимальными. Хотя такие наказания были отменены лишь в 1845 году, уже на протяжении всех 40-х годов они применялись редко и никогда – к женщинам. «Едва ли, — пишут исследователи Павел Успенский и Андрей Федотов (далее – Успенский и Федоров), — [поэт] опирался на реальные уличные впечатления».  Однако, должен ли поэт обязательно опираться на свои реальные впечатления, ведь в литературе реализм – это создание иллюзии правдоподобия с помощью литературных приемов, а не воспроизведение действительности? (см. Вайсман М. и др. «Реализм» и русская литература 19 века». М., НЛО, 2021).

Может ли это стихотворение олицетворять насильственный акт жестокости государства, а молчаливая героиня стихотворения его безответную жертву? Тогда, по идее Успенского и Федорова, можно отказаться от исторического контекста стихотворения, и на первый план действительно выдвинуть его гражданскую трактовку. Успенский и Федоров также рассматривают возможность понимания стихотворения не как описание наказания крестьянки, а как возможный пример простой уличной потасовки, хотя такая «бытовая» трактовка теста и «не стала частью рецептивной истории [этого] текста».

В любом случае, и «гражданское и бытовое прочтение «Вчерашнего дня…» обнаруживают черты сходства.  «Однако семантика некрасовского шедевра осложнена двусмысленным финалом, а также возможным альбомным прочтением текста» (выделение Успенского и Федорова). «Финал реализует фигуру параллелизма: «И Музе я сказал: гляди! / Сестра твоя родная!». … Утверждение родства – перформативный речевой акт, который не ограничивается только констатацией связи крестьянки и Музы. Он настолько интенсивен, что заставляет представить Музу на месте крестьянки и наоборот».

Успенский и Федоров, как вариант прочтения стихотворения, предлагают, что оно могло задумываться именно как альбомное. Сравнение двух героинь в этом случае, крестьянки и Музы, акцентирует внимание на немоте обоих. Контрапункт этой немоты в том, что «поэт не может создать уместное для альбома поэтическое высказывание и поэтому пишет стихотворение о невозможности написать какие-либо стихи» (Успенский и Федоров).

Для читателя семантическая полифония возможностей прочтения такого небольшого стихотворения в духе гражданской, бытовой или альбомной трактовки может свидетельствовать только о силе поэтического высказывания. Однако, для Некрасова – большого поэта это могло свидетельствовать и как о поэтической неудаче, как литературном «фоле». Потому авторы нашего источника завершают свою статью словами: «Полагаем, что именно поэтому он [Некрасов] только однажды записал текст в альбом своей знакомой и не принимал попыток напечатать восьмистишие, которое в дальнейшем справедливо обрело статус одного из самых важных стихотворений русской поэзии» (там же).

Источник: Павел Успенский, Андрей Федотов. «Вчерашний день, часу в шестом…» Н. Некрасова. Альбомное стихотворение о государственном насилии, квартале красных фонарей и поэтической немоте? См. журнал «Новый мир» № 8 2020 год.

  1. «Прощай, немытая Россия…»

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты, им преданный народ.

 

Быть может, за стеной Кавказа

Сокроюсь от твоих пашей,

От их всевидящего глаза,

От их всеслышащих ушей.

Это стихотворение, приписываемое Лермонтову, сегодня рассматривается под «увеличительным стеклом» литературных критиков, освобожденных от гнета официальной идеологии. Последняя треть 19 века в России характеризовалась подъемом революционного движения, как бы к этому ни относиться, с одобрением или с проклятиями. Крайние радикалы всех оттенков, особенно развязавшие революционную череду убийств царских сановников и самих царей, нуждались в таких пропагандистских материалах, которые разбудили бы не только Герцена, но и простой народ. По теории этих радикалов, годилось в дело все — читайте, например, «Бесов» Достоевского — замарывание людей в недозволенных действиях и движениях, создание фальшивок, подобные этой, представленной широкой публике через 40 лет после дуэли великого поэта.

Писатель Петр Ткаченко в книге «Трагические судьбы русских писателей» (М. «Звоница-МГ», 2020) пишет: «Стихотворение явно ему [Михаилу Лермонтову] приписываемое. И, несмотря на все аргументы истинных филологов и знатоков творчества М. Лермонтова, продолжающееся включаться, пожалуй, во все издания поэта».

Валерий Михайлов, автор биографии Лермонтова, вышедшей в серии ЖЗЛ (М., «Молодая гвардия», 2012) обращает внимание на важную ремарку, которой всегда сопровождается публикация этого стихотворения: «записано со слов поэта современником». Стихотворение датируется 1841 годом, а опубликовано только в 1887 году.

Интересно также, что ни 1873 году, когда готовилось к печати новое издание сочинений Лермонтова, ни в последующие годы, когда выпустили в свет ещё четыре издания, несмотря на приписку «списано с подлинника», опубликовать это стихотворение никто так и не решился.

Конечно отсутствие автографа стихотворения – не главный аргумент в его подложности. Автограф мог и затеряться. Определение «немытая Россия» – обычное клише так называемых «революционных демократов», к которым Лермонтов не принадлежал. Например, с Белинским он находился в довольно натянутых отношениях. Однако, если Лермонтов любил Россию «странною любовью», то это значит большой и непостижимой, такой которая «Не победит ее рассудок мой» (стихотворение «Родина»). Да, царский круг и его ближний свет Лермонтов мог обличать, порою жестко, но не Родину.

Академик Н.Н. Скатов в своей статье к 190-летию Михаила Лермонтова пишет: «Все это вновь и вновь заставляет возвращаться к одному из самых известных приписываемых Лермонтову стихотворений. Как известно, автографа этого стихотворения нет. Что ж, бывает. Но за тридцать с лишним лет не появилось и никаких свидетельств о какой-либо изустной информации: это о лермонтовском стихотворении такой степени политического радикализма! Нет и ни одного списка, кроме того, на который ссылается П.И. Бартенев, с чьей подачи и стало известно в 1873-м году стихотворение, и который тоже якобы утерян. Кстати сказать, речь в стихотворении идет о желании укрыться за «стеной Кавказа» в то время, как Лермонтов ехал служить на Северный Кавказ, то есть, строго говоря, в места до этой «стены». Наконец, главное, — это противоречит всей системе взглядов Лермонтова, всё более укреплявшегося в своем русофильстве, которого даже называют руссоманом и который пишет (вот здесь-то автограф в альбоме Вл.Ф. Одоевского как раз сохранился): «У России нет прошедшего: она вся в настоящем и будущем».

Вот что пишет об этом «стихе» известный российский публицист Егор Холмогоров: «Что уж говорить о Лермонтове, заключенном в тиски подлой пародии про «немытую Россию», выданную в 1873 году за подлинное стихотворение поэта. Извлеченный Бартеневым ниоткуда, приписанный Лермонтову без всяких надежных оснований на сомнительном «честном слове» публикатора, бесконечно отстоящий от лермонтовского слога  и более всего стилистически напоминающий сатиры Дмитрия Минаева, этот псевдоэпиграф оказался крепкой вмятиной и на самой России и на репутации одного из ее виднейших национальных поэтов. Пора уже изгнать этого самозванца и из учебников и из изданий Лермонтова. <…> Такие стишата могли выйти только из зловонной среды «бесов» времен торжествующего революционного нигилизма 1870-х». <…> Ложь фальсификаторов очевидна именно здесь. (Холмогоров. Русская литература от «Слова о полку Игореве» до Эдуарда Лимонова («Рцы слово твердо»). М. Книжный мир, 2020, стр. 157…163).

Добавить комментарий