Сергей Чупринин. ЕВТУШЕНКО ЕВГЕНИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1932—2017)

 

Символ Оттепели, Е. стал известен еще до ее начала. «2 июня 1949 года в газете «Советский спорт», — как он вспоминает, — напечатали мой первый стишочек». И жизнь понеслась стремительно: лавина стихов обо всем на свете в московских газетах, а мглистый для всех 1952-й и вовсе становится для Е. звездным – в апреле у него выходит «ходульно-романтическая», — по собственной оценке, — но замеченная первая книга «Разведчики грядущего», в сентябре его без школьного аттестата зрелости принимают в Литературный институт и в том же году кандидатом в члены Союза писателей.

Это еще не слава, но уж точно ее предвестие, так что Е. торопится, ловит воздух времени и – навязывает этому времени себя. Или, может быть, свой образ: «Я разный — я натруженный и праздный. // Я целе- и нецелесообразный. // Я весь несовместимый, неудобный, // застенчивый и наглый, злой и добрый. // Я так люблю, чтоб все перемежалось! // И столько всякого во мне перемешалось»…

И неустоявшемуся времени этот протеистически переменчивый образ приходится удивительно впору. Е. мирволит начальство, 1 мая 1953 года со стихами о любви выпуская молодого поэта на первую полосу «Литературной газеты», а 6 ноября 1954 года на сцену Большого театра как участника торжественного концерта во славу Великого Октября. 25 мая 1955 года Е. переводят из кандидатов в члены Союза писателей, дают слово на писательских пленумах и собраниях и в декабре того же года приглашают (вместе с таким же удачником Ю. Трифоновым) в редколлегию журнала «Физкультура и спорт».

Что же до публикаций, то они заполняют страницы едва ли не всех столичных журналов, а книги – «Третий снег» (1955), «Шоссе энтузиастов» (1956), «Обещание» (1957), «Лук и лира» (Тбилиси, 1959), «Яблоко» (1960), «Взмах руки» (1962) – выходят всё чаще и всё более завидными тиражами.

И всё идет к славе – от недолгого (1955-1960) брака с необыкновенной Б. Ахмадулиной и исключения по политическим будто бы причинам из Литературного института до сначала пристрелочных, а вскоре ожесточенных нападок рептильной критики и румяных комсомольских вождей, что только подогревает ажиотаж в читательской среде, и близок тот день, когда после публичных выступлений, — по словам Л. Брик, — Е. будут в буквальном смысле «уносить на руках».

Он уже рвется за границу. На первых порах его не выпускают, и на одном из писательских заседаний в феврале 1958 года коммунист В. Солоухин даже заявил: «Нет уж, Евгений Александрович, вы сначала овладейте основами марксизма-ленинизма, а уж потом проситесь за границу». Но у верхнего начальства свои виды, и летом 1960 года Е. первым в своем поколении становится «выездным»: за Болгарией и Румынией последовали Франция, Испания, Дания, Англия, США, Того, Либерия, Гана, Англия, Куба, далее везде.

Это Оттепель – гибридное, как сейчас бы сказали, время, когда били, но не всегда убивали, могли даже приласкать, и левая рука будто не ведала, что делает правая. Гибридно вел себя и Е. – писал дерзости, тут же погашал их стихотворениями под названиями типа «Партия нас к победам ведет» и «Считайте меня коммунистом!», чтобы и в них взбесить ортодоксов своими дерзостями.

«Евтушенко — это человек, который всю жизнь стремился сидеть своей не самой выдающейся седалищной частью не на двух, не на трёх и даже не на четырёх, а — на всех стульях, какие только есть в поле его зрения, если до них можно было дотянуться его длинными руками», — язвительно заметил В. Войнович.

Наверное, это так. Так что недоброжелатели до сих пор поминают Е. его недолгие славословия Сталину и долгие Ленину, охотно поддерживают никак не подтвержденные слухи о его сотрудничестве с «органами». Тогда как тысячи и тысячи, что собирались в Политехническом и Лужниках, переписывали евтушенковские строки в ученические тетради и дембельские альбомы, в его ломавшемся голосе слышали ломавшееся время и готовы были встать на его защиту.

Завалили, например, редакции письмами, когда публикация стихотворения «Бабий Яр» на последней полосе «Литературной газеты» (19 сентября 1961 года) вызвала оглушительный скандал. Или, вот еще, в январе 1966 года самые отчаянные поклонники попытались устроить демонстрацию протеста против ссылки поэта в армию на Кавказ.

Стоит, кстати, упомянуть, что на самом деле отправленный в Тбилиси на военную переподготовку Е., — по его же рассказам, — не столько мучился неволей, сколько устраивал вечера поэзии и раздавал автографы, а «однажды в редакцию позвонили из штаба Закавказского военного округа: “Командующий округом генерал армии Стученко интересуется, не может ли рядовой Евтушенко прийти к нему сегодня вечером на день рождения?”»

Что ж, расхождение между правдой факта и мифом – дело для России обычное. А в 1960-е годы Е. — фигура уже мифологическая и этим мифом надежно защищенная. «”Бабий Яр”, — напоминают В. Вайль и А. Генис, — был моментально переведен на все языки мира. Крупнейшие газеты мира дали сообщение о “Бабьем Яре” на первых страницах – “Нью-Йорк таймс”, “Монд”, “Таймс”… Западный мир, в котором отношение к евреям стало пробным камнем цивилизации, пришел в восторг. Буквально в один день Евтушенко стал всемирной знаменитостью». И уже не только он ищет лестного знакомства с суперзвездами западного мира, но и с ним готовы дружить короли и принцессы, президенты, великие ученые, художники и поэты.

Что же до нашей страны, то здесь Е. знает уже каждый – от слесарей из ЖЭКа до членов Президиума ЦК. Хрущев восторгается песней «Хотят ли русские войны», лично отдает распоряжение печатать «Наследников Сталина» в «Правде» (21 октября 1962 года) – и Хрущев же кроет Е. почем зря на очередной исторической встрече с творческой интеллигенцией (7-8 марта 1963 года), а, охолонув, лично, — по словам Е., — приглашает его на новогодний банкет в Кремле.

Таска чередовалась с лаской, и в этом смысле положение Е. было исключительным. И соответственно ему Е. вел себя по-прежнему гибридно – красную черту не переступал и, скажем, опасных коллективных писем протеста не подписывал, открытого вызова властям не бросал, зато в стихах, в частных разговорах, в публичных выступлениях за границей давал себе полную волю.

И так вышло, что он открыл Оттепель стихами, и он же подвел под ней черту – стихотворением «Танки идут по Праге, // Танки идут по правде».

О том. что было дальше, не здесь. Да и здесь рассказано далеко не всё, что стоило бы внимания. Ничего не поделаешь. Как сказал И. Фаликов, автор 700-страничной биографии Е., «изложение этой запредельной жизни во всех подробностях невозможно. Будем довольствоваться главным или существенным. С учетом того, что иные мелочи важнее чего-то глобального и без них не обойтись».

Соч.: Первое собрание сочинений в 8 тт. + т. 9, доп. М.: АСТ, 1997-2008-2012; Поэт в России – больше, чем поэт: Десять веков русской поэзии. Антология в 5 тт. М.: Русский мир, 2013-2017; Волчий паспорт. М.: КоЛибри, 2015.
Лит.: Сидоров Е. Евгений Евтушенко: Личность и творчество. М.: Худож. лит., 1987, 1995; Фаликов И. Евтушенко: Love story. М.: Молодая гвардия / Биография продолжается…, 2014; Комин В., Прищепа В. По ступеням лет: Хроника жизни и творчества Е. А. Евтушенко. В 4 книгах. Иркутск, 2015-2018.