Андрей Ширяев. Два стихотворения

***
Здесь только эти сумерки. И тот
застывший запах дыма и разлуки.
И музыка — какая-то. И лёд,
подобный этой музыке. И руки
сживаются, сжимают в кулаках
ночное небо детское, больное
такой тоской, что, видно, дело — швах.
И скоро я увижу, как за мною
пришёл рыбак и выбирает сеть,
поросшую кристалликами соли,
оставив мне кромсать зубами медь,
на крике жить, на шёпоте — терпеть,
молчать от боли.

И дальше — на трамвае, вдоль зимы,
дробя булыжник пьяными звонками,
дыша стихами, для которых мы —
лишь тени, порождённые стихами,
лишь знаки преткновения; и свист
за стёклами всё громче, всё жирнее
пятно от капли, прострелившей лист
навылет, навзничь, насмерть. Онемею,
наверное. Потом сойду с ума
и буду тих. И следующим летом
умру, не понимая, что зима
ушла с рассветом.

***
Давай с тобою поиграем,
моя печаль, во что-нибудь.
Смотри, фигурка в тёмной раме
оконной начинает путь

помимо воли, мимо будки,
торчащей косо над травой,
где беспробудно третьи сутки
пьёт человек сторожевой.

Дорога вспыхнет чёрной мастью
в пасьянсе плоских пустырей
вдоль взгляда, вдоль руки твоей,
больной невыразимой властью.

Крупье лощёный, серый ворон
расчертит тусклое сукно.
В который год, в краю котором
ты посмеёшься надо мной?

Прислушайся: шаги неверны,
глухие речи не слышны,
тугими порослями ветра
мои колени сплетены.

Игра окончится до срока.
И светлым камешком с груди
твоя рука фигурку Бога
поставит мне в конце пути.