Марина Шаповалова

Современное государство сформировалось в Западной Европе, можно сказать, эволюционным путём.

Представления об электоральной демократии тем более появились как продукт западноевропейской политической культуры, её истории, философии, etc. В мире, однако, проживало и проживает огромное количество народов и племён, слыхом не слыхавших про эти европейские диковинки, ничего подобного в своих опыте и традициях никогда не имевших, а напротив, имевших веками закреплённые обычаи самоорганизации и управления, ничем не похожие на управленческие структуры Европы.

Потом к этим народам пришли вооружённые цивилизаторы-просветители, сначала их колонизировали, поуправляли ими под убедительным аргументом огнестрельного оружия, а в один прекрасный день заявили: мы, мол, тут подумали и решили, что вы — тоже люди, а потому у вас тоже должны быть суверенные государства-нации. Как у нас. Это удобно. Границы, дескать, у вас уже есть — мы их вам нарисовали, теперь изберите себе свою власть и — добро пожаловать в ООН!

Я сейчас даже не буду обсуждать постколониальные границы, потому что никаких наций в европейском представлении ни в этих границах, ни без них, у тех народов не было. Зато у них были собственные, у всех разные, представления об иерархиях — о том, кто кем может управлять, а кто кому должен подчиняться по законам богов, духов или предков. Сколь прелестно такие представления могут сочетаться с процедурой выборов власти большинством голосов, нам известно на примерах всенародно избранных президентов-людоедов или племенных партий головорезов-любителей.

В самой Европе демократические процедуры тоже не всегда работали в интересах наций-народов. Довольно жуткие эксцессы позволяли заподозрить, что выбор большинства может привести к власти и абсолютное зло. Хотя в западноевропейской культуре были традиционные институты — те самые, на который представления о нациях и суверенитете базировались, из которых они собственно произрастали. У инокультурных народов институты и традиции были совершенно другие — в них ничего не содержалось ни про нацию, ни про суверенитет, ни, тем более, про электоральные процедуры. Инструментарий этот, то есть, им подходил примерно как плуг для вспашки песчаных дюн пустыни.

Но никого это не интересовало в уважаемом международном сообществе, не интересует и теперь. Сказано, записано — это государства! И уже потому — нации, хотя бы части таких «наций» принялись резать друг друга миллионами в неделю. И границы потому — «нерушимы», хотя «нации» разбегаются сквозь них в разные стороны от внутренних фронтов, снарядами рвущих суверенитет…

Границами Российской Империи, как позже СССР и теперь РФ, объединялись и объединяются народы совершенно разных традиционных культур. Часть которых всегда оставалась в состоянии колонизированных племён под внешним для них управлением. С неевропейскими представлениями о собственной общности и законных иерархиях. Для большинства таких народов законна та власть, которая есть, а электоральный процесс трактуется как религиозный ритуал. Или ритуал подтверждения лояльности. Исламские сообщества традиционно ориентированы на религиозный, духовный авторитет. Традиционная культура православного христианства, свойственная постхистианским периферийным сообществам, как раз политической европейской культуры в себе никогда не содержала, а суверенитет приучена была понимать как всевластие правительства.

Носителями более-менее европейской политической культуры, лишённой, однако, соответствующих ей институтов, укоренённых в традиции, являются только жители больших городов РФ. Они не представляют собой ни национальной, ни религиозной общности, а их гражданская самоорганизация подавлялась в нескольких уже поколениях в течение ста лет и потому остаётся незрелой.

Благо, здесь традиционные культуры резать друг друга миллионами в неделю не позволяют. Уже неплохо. Но перестреливаться от недопонимания или проявлений недостаточного уважения — позволяют вполне. Добавим к этому, что границы политических суверенов и субъектов здесь тоже были нарисованы колонизаторами из их интересов, без учёта реального расселения племён и народов, либо локально-гомогенных политических культур.

Объясните мне, о каких выборах, чего и кого, может идти речь в этом, принципиально неполитическом, пространстве?

С таким же успехом «белые господа» могли бы объявить одним государством-нацией всю постколониальную Африку с Полинезией и Микронезией впридачу. Провести свободные выборы с избранием президентом главаря столичной бандитской группировки. Покупать у него нефть, уран, хром, платину и алмазы тоннами, продавать ему оружие для его гвардии и ЧВК. А потом требовать от «нации африканцев» свергнуть людоеда-диктатора, загоняя хуту, тутси, гавайцев и бушменов в «признанные границы» ответственностью за «политический выбор»…

Всё дело в институциональном устройстве современного государства. Инструментально приспособленном только под традиционную, веками складывавшуюся, европейскую политическую культуру. Но навязанном всем в качестве основы международных отношений. В то время как на почве инородных политических культур, тем более в пространстве, совмещающем десятки разных и несовместимых, это институциональное устройство создаёт либо тотальный кровавый бардак, либо тоталитарные диктатуры, порождающие войны, резню и прочие глобальные угрозы.