АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ / ТАЯ НАЙДЕНКО

Сигареты, водяра, соседские пацаны…
Говорили про спорт, не про судьбы большой страны.
Дома злилась жена. Ждал и семок большой кулёк.
На вопрос: «Как дела?» — всегдашнее «Нормалёк!».

Он беспечным туристом на чёртовом колесе
ехал так же, как все. Он хотел быть таким, как все.
Он плохого не делал. Хорошего тоже, нет.
Был почти невидимкою, не оставлявшим след.

Он бежал и бежал от потёмок в своей душе;
ведь чего-то хотел. А чего — не узнать уже…
Не услышит он больше говор и смех жены,
перекрученный в мясорубке чужой войны.

Просто лидер державы решился на ход ферзём —
и лежат мужики, вжавшись спинами в чернозём.
Утекают их жизни сквозь окна раскрытых глаз —
ни за что, ни про что.
Вот, по сути, и весь рассказ.

Тая Найденко

Что там есть за пределами страха?
Пустота – и внезапный покой,
Беспощадная жалость монаха
(Но живые не жаждут такой),

Неизменная высшая мера
(Измеряй — но никто не готов),
Серый сумрак снесённого сквера,
Лёгкий пар из умолкнувших ртов,

Чёрно-белые зимние ветки,
Чёрно-белая скудость холста,
Сквозь который, как божьи отметки,
Проступают иные цвета.

Снег небесный сметает без следа
Что-то прежнее, на рубеже.
Что там было-то? То ли победа,
То ли смерть. Но неважно уже.