Андрей Ширяев
Мне жизни нет. И смерти тоже нет.
И слишком медленно сползает свет
по стеночке, по выщербленной кладке…
А время — врёт, разглаживая складки,
и слепо улыбается вослед.
Песок струится сверху вниз, за мной,
смотри: за мной песок идёт стеной,
стеной идёт, обгладывая ветки,
не разрешая ни следа, ни метки
на треснувшей поверхности земной.
Такая дрожь расшатывает плот,
плывущий по барханам, так поёт
рапсод о той ночной, невыносимой,
смертельной жажде окровавить рот
стихом и с бёдер замершей любимой
губами собирать любовный пот,
такая тьма египетская, что
я жил и умер, не успев за сто
прошедших лет очнуться от желаний
и замереть на стыке мирозданий,
лицо упрятав в отворот пальто.
Борис Рыжий
Не потому ли бога проглядели,
что не узрели бога между нами?
И право, никого он в самом деле
не вылечил, не накормил хлебами.
Какой-нибудь безумец и бродяга —
до пят свисала рваная дерюга,
качалось солнце, мутное, как брага,
и не было ни ангела, ни друга.
А если и была какая сила,
её изнанка — горечь и бессилье
от знанья, что конец всего — могила.
Не для того ли бога и убили,
чтобы вина одних была громадна,
а правота других была огромна.
…Подайте сотню нищему, и ладно,
и даже двести, если вам угодно.
АНДРЕЙ ШИРЯЕВ / БОРИС РЫЖИЙ
Андрей Ширяев
Мне жизни нет. И смерти тоже нет.
И слишком медленно сползает свет
по стеночке, по выщербленной кладке…
А время — врёт, разглаживая складки,
и слепо улыбается вослед.
Песок струится сверху вниз, за мной,
смотри: за мной песок идёт стеной,
стеной идёт, обгладывая ветки,
не разрешая ни следа, ни метки
на треснувшей поверхности земной.
Такая дрожь расшатывает плот,
плывущий по барханам, так поёт
рапсод о той ночной, невыносимой,
смертельной жажде окровавить рот
стихом и с бёдер замершей любимой
губами собирать любовный пот,
такая тьма египетская, что
я жил и умер, не успев за сто
прошедших лет очнуться от желаний
и замереть на стыке мирозданий,
лицо упрятав в отворот пальто.
Читать стихотворение Борис Рыжего в блоге.