Гасан Гусейнов. БАВОВНА, ИЛИ ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС

«Очень не хочется употреблять слово “война”, когда речь идет о взаимоотношениях русского и украинского языков на Украине. Во всяком случае, этого не хочется делать автору настоящих строк, любящему украинский язык и в иных случаях даже предпочитающему его русскому. Если продолжить известную мысль Ломоносова, рассудившего, на каком языке о чем говорить “пристойно”, можно, наверное, сказать, что на украинском более всего “пристойно” петь задушевные (и чаще грустные) песни про любовь и отпускать соленые шутки».

Автор ссылается на множество занятных источников позапрошлого века, но удивительным образом ни разу не упоминает ни Эмский указ, ни Валуевский циркуляр – главные документы, положившие начало истреблению украинской культуры в Российской империи. Истребление не задалось и не удалось. При советской власти украинский язык получил ненадолго свободу, но уже с конца 1920-х оказался в статусе военнопленного теперь уже в советском СИЗО. С начала 1990-х отсчитывается новая эпоха антирусского сопротивления, но теперь она приобрела некоторые неожиданные черты.

Но вот прошло шестнадцать лет с публикации той статьи, а в российских СМИ и в русскоязычных соцсетях жалуются, что все больше и больше, мол, сквернословия, или так называемого русского мата, общего для бывших народов СССР. А после того, как флагман черноморского флота РФ, посланный на три буквы с острова Змеиный, затонул под ударами украинских ракет, стало ясно, что в руках, а точнее говоря, в устах украинцев этот самый мат бьет точнее.

Это тем более заметно, что в русскоязычных украинских ютуб-каналах нет или почти нет цензуры. Кому-то это может не нравиться, кто-то захочет и вовсе отвернуться от охальников, но ведь все-таки на наших глазах разлагается самая крупная сохранившаяся часть Российской империи, а тут уж личные вкусы и пристрастия образованных людей уходят в густую тень стихии разрушения.

Сейчас все больше в ходу выражение «у таких-то подгорает». А у россиян подгорает сейчас больше, чем у украинцев. Сколько бы ни бомбили с подлодок в Черном море Винницу или Днепр с целью сломить волю украинцев к сопротивлению, сколько бы солдат ни теряли российские оккупанты на территории Украины, прямо говорить об этом по-русски в России нельзя – посадят. Под запретом оказался уже не матерный язык (этот-то – уже давно), а язык самый обыкновенный, литературный. Что взять с людей, которые говорят СВО вместо война? Для того ли нам дан дар речи, чтобы говорить «хлопок» вместо «взрыва» или «подтопление» вместо «наводнения».

А «параллельный импорт»? Если уж на то пошло, точнее было бы назвать этот вид нарушения законов торговли «перпендикулярным ввозом», но в царстве лжи нелепо требовать грамотной речи.

Может быть, это и хорошо, что эксперты и дикторы российских каналов массово не умеют склонять не только числительные, но и, например, названия народов – вместо «турок» или «бурят» то и дело в родительном падеже множественного числа говорят «турков» и «бурятов». Расставаясь с родным языком семантически, трудно удержаться от расставания грамматического и орфоэпического. На этом фоне раскрепощенность противной стороны легко объяснима.

Тем более, когда украинская сторона еще и двуязычна, а то и просто русскоязычна. Чего стесняться с вами, захватчиками и насильниками? Подавайте сюда уже и ваш язык: вы-то все равно пользоваться им свободно не можете. Мы говорили, писали и учили на нем наших детей, которых вы сейчас накрываете ракетами, так что не обессудьте, что мы его вам назад не отдадим.

Украинцы находят в себе силы посмеяться над сервилизмом россиян. Из новорусского «хлопкá» вместо «взрыва» родилась потешная «бавовна» – так по-украински «хлóпок». Конечно, «хлопóк» по-украински это «плеск». Слово это знакомо и русским по глаголу «рукоплескать». Но абсурдная «бавовна» — это двойная насмешка над трусами-россиянами из уст людей, которые не давали спуску своим властям, в то время как наши крепостные продолжают вести себя, как тургеневский глухонемой Герасим из рассказа «Муму», которому уж 170 лет стукнуло, а все никак не научатся россияне его понимать.

15 июля 2022 года суд в Комсомольске-на-Амуре неожиданно оправдал фем-активистку Юлию Цветкову, обвиненную в распространении порнографии. Процесс над Юлией Цветковой начался за три года до начала войны и через семь лет после суда над группой Пусси Райот, но, в отличие от последних, Юлия Цветкова так называемых чувств верующих не оскорбляла. И вообще, она повторила опыт многих художников, нашедших вдохновение в изображении вагины. В российских СМИ иногда вместо слова «вагина» используют слово «вульва». Хорошо представляю себе муки деятелей российской юрисстультиции, когда им пришлось переводить название пьесы Ив Энслер «Монологивагины» (1996), с которой, видимо, и началась феминистская активность Юлии Цветковой. Цветковой было три года, когда пьеса Энслер пошла на Бродвее. В первые годы двадцать первого века спектакли по «Монологам» обошли десятки городов Европы. Все больший скрип и даже скрежет зубовный вызывал фем-активизм в РФ. Когда Цветкова начала вести паблик под названием пьесы Энслер, небо антифеминистского лобби упало на землю.

Легко представить себе диалоги мужских и женских особей, пытающихся объяснить друг другу по-русски, чего хотела Юлия Цветкова, когда пыталась объяснить своим соотечественницам и соотечественникам так называемую боди-позитивную повестку. Да, вагина. Да, у женщины есть такой орган, из-за которого женщинам приходится испытывать страдания от мужчин и от общества. Вы хотите видеть в женщинах объект утоления плотских утех, а в вагине или вульве – слово, глубоко рифмующееся со словом «звезда». Ну так вот же вам звезда – посмотритесь в нее, как в зеркало вашего подсознания. И вот сидят такие следователи и судейские и рассуждают.

— А че она изобразила-то? Какую порнографию?

— Ну вот. Вагина типа.

— Вагина это чо такое?

— Ну, типа влагалище.

— Ты давай не выражайся, культурно скажи.

— Не знаю, как культурно. Может, вульва? По-нашему-то – просто звязда.

— Че, так и сказала – «звязда»?

— Да нет, только вагину нарисовала.

— Так где порнография-то?

— Ну всё вместе получается вроде как порнография.

— Говорящая звезда?

— Да.

— Ну нету тут состава преступления!

— Ну как же. Она ж Цветкова!

— Ну и чо?

— А звезда эта самая на цветок похожа?

— Ну и чо?

— Протаскивает через молодежь чуждые ценности.

— Через звезду протаскивает? Самому небось понравилось разглядывать?

Так и слышу этот разговор, с какой болью отзывается ругательное слово «звязда» в речи судьи. Как дрожат от ненависти активисты мужского государства.

Пока что разжала зубы судейская звезда. Может, случайность. Может, игра такая. Хотя какие уж тут игры, когда звезда с зубами, которая страшнее атомной войны. Может быть, из суеверия оперчекработников именно ее и боятся? Может, в Комсомольске-на-Амуре конкретно подгорает?

М-да, трудно придется российскому образованному обществу, когда исполнится завет Пушкина, и новые поколения поймут, что угроза людям исходит от тех, кто запрещает им говорить, а вовсе не от тех, кто учит говорить без оглядки на звезды.