Сергей Чупринин. ШАГИНЯН МАРИЭТТА СЕРГЕЕВНА (1888-1982)

«Железная старуха // Мариэтта Шагинян – // Искусственное ухо // Рабочих и крестьян» начинала как лирическая поэтесса. И начинала очень удачно – ее дебютная книга (Первые встречи, 1909) вызвала доброжелательный отклик И. Анненского, вторая (Orientalia, 1913) – восторженный отзыв В. Розанова.

В ней были готовы увидеть альтернативу А. Ахматовой и М. Цветаевой. Однако не тот у Ш. был темперамент, не та натура, чтобы сосредоточиться только на поэзии. Еще в юности, — как заметил недолгое время друживший с ней В. Ходасевич, — она была будто «ходячая восемнадцатилетняя путаница из бесчисленных идей, из всевозможных «измов» и «анств», которые она схватывала на лету и усваивала стремительно — чтобы стремительно же отбросить. Кроме того, она писала стихи, изучала теорию музыки и занималась фехтованием, а также, кажется, математикой. В идеях, теориях, школах, науках и направлениях она разбиралась плохо, но всегда была чем-нибудь обуреваема».

«Неизменно, — продолжим цитату, — пребывая в экстатическом состоянии человека, наконец-то обретшего истину», Ш. обожала сначала З. Гиппиус, затем А. Ахматову, и, — вспоминает Н. Мандельштам, — «на заре нашей жизни у нее была похабная манера целовать руку Ахматовой при встрече». След в след, уже позднее, ходила за Андреем Белым, а, увлекшись Гете буквально за десять дней до первой мировой войны, пешком прошла из Гейдельберга в Веймар и выпустила книжку об этом путешествии.

Едва грянула революция, как восточный мистицизм мгновенно переродился у Ш. в самый что ни на есть оголтелый большевизм. Отныне и до последних дней она верой и правдой будет служить власти, а вот занятия менять с протеистической быстротой: директор прядильно-ткацкой школы в Нахичевани-на-Дону, спецкор «Известий» (1920-1923) и «Правды» (1922-1948), одновременно, уже в 1931-1932 годы, студентка Плановой академии Госплана имени Молотова, где она – опять-таки одновременно! – изучает минералогию, прядильно-ткацкое дело и энергетику. И это ведь еще не считая пылкого, например, увлечения шахматами и альпинизмом, участия в строительстве ДзораГЭС или защиты докторской диссертации почему-то о творчестве Т. Шевченко (1944).

То же и с книгами, которые вылетали из-под пера Ш. с пулеметной буквально скоростью: девять пьес, «Литературный дневник» (1923), сборники очерков и рассказов, переводы с армянского, персидского и английского языков, романы «Своя судьба» (1923), «Перемена», (1924), «Приключения дамы из общества» (1924), пародийно-агитационный роман «Месс-Менд», выходивший с 1924 года отдельными еженедельными выпусками, экспериментальный «роман-комплекс» «К и к», то есть «Колдунья и коммунист» (1929), и, наконец, «Гидроцентраль» (1930) — произведение, — по оценке Г. Адамовича, — «очень серое и очень скучное», но выдвинувшее Ш. в самые первые ряды зачинателей социалистического реализма.

Одни современники в этой продуктивности и разбросанности интересов увидели ренессансный масштаб личности. Другие, — как записной острослов А. Архангельский, — относились не без иронии: «Широту ее размаха // Не уложишь в писчий лист: // Поэтесса, лектор, пряха, // Шерстовед и романист». Третьи старались держаться подальше, находя, — подобно протоиерею М. Ардову, — что «литературная одаренность, бурный, неукротимый темперамент, полное, мягко выражаясь, отсутствие умственных способностей» в случае Ш. удивительно сочетались «с искреннейшей преданностью делу партии Ленина-Сталина».

Как бы то ни было, едва ли не всю сталинскую пору она воспринималась как звезда. И вела себя как звезда: просила Сталина написать предисловие к «Гидроцентрали», переписывалась с вождями, жаловалась им, что власти обеспечивают ее не так щедро, как Горького или А. Толстого.

Даже позволяла себе то, что Д. Данин назвал «взбрыками». Так, 22 февраля 1936 года Ш. неожиданно подала заявление о выходе из Союза писателей, обозвав его «никчемной организацией». На нее цыкнули, и она тут же пошла на попятный, уже 3 марта умоляя Г. Орджоникидзе передать «тов. Сталину и партии, что искуплю свою вину перед ним».

Еще круче вышел скандал с публикацией очерка «Предки Ленина» (Новый мир, 1937, № 11) и романа «Билет по истории» (Красная новь, 1938, № 1), где Ш. обнаружила, что Ильич был по своему происхождению человеком не вполне русским, если не вовсе нерусским. Тут уж небеса разверзлись: Политбюро ЦК 5 августа 1938 года приняло специальное постановление, согласно которому «политически вредная, идеологически враждебная» книга Ш. была изъята из продажи, поведение Н. Крупской, ее рецензировавшей, признано «недопустимым», редакторы В. Ермилов и А. Фадеев наказаны, да и чересчур любознательной Ш. был решением Президиума ССП объявлен выговор.

Она, впрочем, не успокоилась, хотя вынуждена была ждать, пока 11 октября 1956 года это постановление не было отменено и пока уже в 1972 году тетралогию «Семья Ульяновых», вобравшую в себя все разыскания Ш. по святой для нее теме, не увенчали наконец Ленинской премией.

В промежутке между этими событиями случились годы Оттепели, которые Ш., еще в 1942-м ставшая членом компартии, прожила, — по словам Е. Шварца, — в привычном для нее «состоянии умозрительного исступления», и работала с той же лихорадочной поспешностью, что и прежде. От беллетристики, литературы вымысла она, правда, уже совсем отказалась, как еще в молодости отказалась от стихотворчества, так что книги пошли по преимуществу эссеистические, дневниковые или биографические. К очеркам о Т. Шевченко (1941, 1946), И. Крылове (1944) и «Калевале» (1949), к «ряду, — как говорит Ш., небольших монографий о Вильяме Блэйке, Ярославе Гашеке, Моцарте, Ширванзаде и др.» прибавились труды о К. Хетагурове (1955), Низами (1956, 1957), Гете (1959), полузабытом чешском композиторе Й. Мысливечеке (1964, 1968, 1983) и Д. Шостаковиче (1979), путевые впечатления легли в чехословацкие, английские, итальянские, голландские, иные всякие дневники, объединенные книгой «Зарубежные письма» (1964, 1969, 1977)…

Писала, словом, почти обо всем, на любые почти темы, и эта не имеющая аналогов многогранность по-прежнему вызывала в литературной среде каскады едких эпиграмм, а философу М. Лифшицу уже в самом начале Оттепели дала основание для памфлета «Дневник Мариэтты Шагинян», где было сказано, что «почтенный автор смело вторгается в любую область, будь то ботаника или архитектура, и так привыкает к этой легкости, что начинает забывать таблицу умножения» (Новый мир, 1954, № 2).

В дальнейшем от публичных нападок она была, уже, впрочем, защищена своим общепризнанным «генеральством», критики с именем о ней больше не писали, и в обществе лишь тишком передавались шокирующие шагиняновские фразочки типа «Я – сталинка» или «Сталин никого не сажал напрасно». Из литературного процесса в последние десятилетия своей жизни она как бы выпала, так что даже фундаментальные (и в самом деле интересные) мемуары «Человек и время» (1980) прошли почти не замеченными.

Но что за беда, если сама Мариэтта Сергеевна всегда оставалась чрезвычайно высокого мнения о своем писательском мастерстве, даже говорила В. Карпову: «Я каждое слово подбирала в текст, как ювелир вставляет драгоценные камни в свои изделия». И если – это главное — власть ее ценила: несколько собраний сочинений, Сталинская (1951) и Ленинская (1972) премии, золотая звезда Героя Социалистического Труда (1976), два ордена Ленина, три Трудового Красного Знамени, а к ним еще «Знак Почета», ордена Красной Звезды, Октябрьской Революции и Дружбы народов. Поэтому, — продолжим цитировать В. Карпова, последнего руководителя СП СССР, — «старушка, не занимая должности, была, тем не менее, плотно вписана в самую что ни на есть верхушку понемногу загнивавшего советского общества».

Вот только ее книги в XXI веке не переиздаются. И не очень даже понятно, что переиздавать.
Кроме разве что не покидающего сегодняшний книжный рынок романа У. Коллинза «Лунный камень», который был то ли переведен, то ли, — как утверждают, — по чужому переводу перелицован Ш. еще в 1947 году.

Соч.: Собрание сочинений в 9 тт. М.: Худож. лит., 1986-1989.
Лит.: Скорино Л. Мариэтта Шагинян – художник. М.: Сов. писатель, 1975, 1981; Творчество Мариэтты Шагинян. М.: Худож. лит., 1980; Щедрина Н. Лениниана Мариэтты Шагинян. М.: Просвещение, 1984; Серебряков К. Приближение прошлого: очерки, встречи, воспоминания. М.: Сов. писатель 1988.