Михаил Иоссель, профессор английской литературы

И ещё раз скажу, поскольку мысль эта меня не покидает (надо найти какую-то новую форму для её выражения): я не понимаю, как сейчас жить нормальным (ну, да: для простоты определения)людям в России. И никогда в прошлом по достижении определённого возраста не понимал, хоть и жил там от рождения и до тридцати лет. Никогда, будучи уже взрослым человеком, не чувствовал там себя в безопасности. Понимал, что это — даже и залитый солнцем Невский проспект в летний полдень — зона полного беззакония, где с тобой и каждым может случиться всё, что угодно. И даже и потом уже, много позже, возвращаясь в качестве иностранного гражданина, со всякими своими литературными проектами чувствовал эту опасность с первого момента пересечения российской границы и до последнего. Задерживал дыхание при въезде, выдыхал при выезде.

И, однако же, в этом чувстве постоянной опасности был некий свой комфорт. Потому что это была МОЯ зона опасности и беззакония, в которой я родился и вырос. И в этом перманентном отсутствии ощущения какой бы то ни было защищённости ощущалась также и некоторая извращённая надёжность: десятки и сотни миллионов таких же — советских, российских, родных носителей моего языка — людей, как я, защищали меня самОй огромной массой своей полной беспомощности перед лицом абсолютной непредсказуемости каждой нашей частной и не имевшей никакого смысла и веса или хотя бы минимального значения судьбы. Мы все ходили вместе одними узкими тропками через бесконечное опасное туманное болото нашей общей жизни.

Но то было — тогда. Тогда мы все были одинаково беспомощны, то есть нам некуда было от той жизни деваться, не было пути из нашего бесконечного, отрезанного от остального мира болота. Мы не выбирали ту жизнь. Нам и в голову не приходило, что власть может быть выборной. Нас никто не спрашивал, нравится нам она или нет, наша жизнь. От нас единственно требовалось периодически (ну, да, постоянно; так что ж) громко заявлять, что мы полностью счастливы нашей жизнью и властью нашей, и всем довольны.

И мы ведь были за мир. За мир во всём мире. Оплотом мира мы были в своём продвинутом болотном, тоталитарном квази-социализме, завитом, как овца, и столь же развитом.

Сейчас же… Не могу себе представить. Вроде та же беззаконная, бесконечно опасная, вечно готовая к непредсказуемой дикой жестокости Россия, но уже другая. Уже бросившаяся от полного безумия и злобного отчаяния бешеным цепным псом на окружающий мир. И делающая это с одобрения большинства российского населения и на его налоги. Уже добровольно посадившая себе на шею, во власть над собой, представителей чудовищной (гестапо нервно курит в углу) организации, уничтожившей многие миллионы таких же обычных российских людей в недавнем прошлом столетии. Которая убивает и насилует мирных жителей, женщин и детей в соседней братской стране потому лишь, что та захотела более достойной человека, свободной жизни.

Не могу вообразить. Это полный кромешный ужас, абсолютный крах всей российской истории.

2 комментария для “Михаил Иоссель, профессор английской литературы

  1. Но Вы уже более 40 лет не там? Могу только процитировать своё вчерашнее поздравление другу с днём рождения:
    «Чтобы мы еще много лет друг друга поздравляли и радовались, что мы здесь, а не там».
    Он ответил: «Аминь».

  2. Михаил Иоссель, профессор английской литературы

    И ещё раз скажу, поскольку мысль эта меня не покидает (надо найти какую-то новую форму для её выражения): я не понимаю, как сейчас жить нормальным (ну, да: для простоты определения)людям в России. И никогда в прошлом по достижении определённого возраста не понимал, хоть и жил там от рождения и до тридцати лет. Никогда, будучи уже взрослым человеком, не чувствовал там себя в безопасности. Понимал, что это — даже и залитый солнцем Невский проспект в летний полдень — зона полного беззакония, где с тобой и каждым может случиться всё, что угодно. И даже и потом уже, много позже, возвращаясь в качестве иностранного гражданина, со всякими своими литературными проектами чувствовал эту опасность с первого момента пересечения российской границы и до последнего. Задерживал дыхание при въезде, выдыхал при выезде.

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий