Александр Шульман. Река на равнине

На плече у Арины Сергеевны сидел огромный пушистый кот с чёрным хальстуком на белом жабо и смотрел хитрющими глазами на Марусю. Маруся, маленькая негодница   с роскошными вьющимися волосами цвета спелого льна, в бантиках, воздушном, василькового цвета платье до колен и отличном настроении, показала любимцу семьи и грозе окрестных птиц язык и выбежала во двор.

На дворе сияло солнце. Царь куриного царства Тимофей тут же вспорхнул, а точнее, взлетел и грузно плюхнулся на плетень, поджал правую ногу и заорал благим! заголосил! Запел — от радости бытия, от собственной дури или просто: потому, что заведено так…

«Every girl should have a little black drink», — прочитала Маруся на матерчатой сумке взрослой веснушчатой модницы, шедшей на пляж по дороге к реке.

«Какой чудесный день!» — подумали оба, Маруся и Григорий, который уже покинул плечо хозяюшки и, довольный пришедшим в голову только что, не до конца продуманным предстоящим хулиганством, тёрся о ножку любимицы жизни.

— Маруся, попей кваску! — позвала Арина Сергеевна внучку, готовя в светлой, уютной гостиной большого, тех времён ещё, дома семьи Скворцовых пир на весь мир. — Побалуйся перед обедом!

Но тут Григория словно током ударило: он прыгнул и почти поймал Тимофеев хвост. Раздался и затих громкий, обиженный… громкое трепетание крыл, и Тимофей чудно́ и чудно спасся на ветку цветущей яблони…

«Поймаю тебя, старый дурень… Будь спок…» — подумал Григорий, на время прикидываясь паинькой…

— Ну, что вы, мальчики, поладить не можете! Гриша, ну как не стыдно! — восхищённо сказала Маруся, для порядку нахмурила брови и весело засмеялась, поправляя бантики.

«Да вот так, сестрица», — промолчал Григорий, занявшись гусиным пёрышком, поскольку знал, что оправдания не нужны и все, кто надо, от него без ума.

Птенчики: гусята, утята и цыплята, — были отделены от Григория высоким сетчатым забором и чувствовали себя в относительной безопасности.

Маруся открыла дверь в их просторный маленький мир и решила покормить  птенцов.

«Бабушка! — позвала Маруся. — У Пеструнёнка глазик слезится… Иди к нам!» — Она взяла утёнка на руки, нежно погладила его и поцеловала, слегка ущипнула и снова поцеловала… Пеструнёнок мигнул обоими глазёнками, здоровым и слезящимся, хотел обидеться, но передумал… «Всё-таки она добрая, и мама так думает», — он вздрогнул крыльями и доверчиво прижался к тёплым Марусиным ладошкам…

Солнце глядело в окна дома, во двор, на реку и равнину за рекой… Вчерашний ливень прибил пыль к земле, и даже старый, покосившийся от времени сарай на задах Скворцовых владений словно бы помолодел… Чудесная песня захватила сердечко Маруси…

— Бабушка, а это соловьи?..

— Жаворонок, непослушница… Ну, что тут у вас?..