Сергей Чупринин. РЫБАКОВ (АРОНОВ) АНАТОЛИЙ НАУМОВИЧ (1911-1998)

Молодость Р., в ту пору студента Московского института инженеров транспорта, омрачена арестом, едва ли не случайным. «Дело было пустое, ни на чем не основанное, — спустя 60 лет вспоминал он в беседе с С. Волковым. — Там были ошметки того, что произошло еще в школе. Донос из института: о стенгазете, которую мы выпустили <…>, и о том, что во время дискуссии я выступал как бы примиренчески по отношению к троцкистской оппозиции — мне было тогда шестнадцать лет, в общем такая вот сборная солянка».

Пустое не пустое, но свои три года ссылки по статье 58-10 Р. (еще Аронов, конечно) отбыл (1933-1936) и освободился с поражением, как тогда говорили, в правах, года два поскитался по России, зарабатывая, например, преподаванием танцев, однако уже с 1938 года по ноябрь 1941-го занимал ответственную должность главного инженера Рязанского областного управления автотранспорта.

Оттуда его и в действующую армию призвали – тоже, естественно, в автомобильные части, где Р., пройдя путь от обороны Москвы до штурма Берлина, дослужился до звания гвардии инженер-майора, получил два ордена Отечественной войны, а главное с него за отличие в боях сняли судимость.

Таким, — с простительными неточностями рассказывает Т. Рыбакова, вдова писателя, — и «вернулся с фронта тридцатишестилетний майор, ушедший на войну солдатом. В Москве у него родители, шестилетний сын и жена. К тому же есть профессия – он инженер. И тут к ужасу семьи он заявляет, что работать инженером не будет, а хочет написать детскую книгу и назвать ее “Кортик”.

Садится в машину, которую купил на полевые деньги в Германии, уезжает в дальнюю деревню, снимает комнату, ставит на стол пишущую машинку, тоже купленную в Германии, и начинает писать. Писать он не умеет <…> Но все-таки лепит фразу к фразе, строит сюжет, подбадривая себя, рисует плакатик и прикрепляет его к стенке над столом: “Чтобы написать – надо писать”. Этот плакат кочует с ним из квартиры в квартиру. И сейчас он висит у меня над Толиным письменным столом» .

Приключенческая повесть о детях 1920-х годов у Р., конечно, получается, как и всё у него в дальнейшем будет получаться. Одна лишь беда: «как раз в тот период, — напоминает С. Волков, — шла вовсю подготовка к так называемой антикосмополитической, а на самом деле оголтело антисемитской кампании», так что писатель на всю оставшуюся жизнь берет псевдонимом девичью фамилию своей матери. И просыпается знаменитым. И без паузы, не переводя, как говорится, дыхание пишет «Водителей» — книгу о работниках автотранспортного предприятия в одном из городов России.

Появившийся в «Октябре» у Ф. Панферова (1950), этот крепко сколоченный, но вполне заурядный производственный роман с личной санкции вождя народов отмечают Сталинской премией 2-й степени (1951), и, — говорит Р., — «газеты — московские, республиканские, областные, даже районные, все журналы напечатали хвалебные статьи о романе “Водители”. Книга вышла на русском, на языках народов СССР, в странах Восточной Европы (в то время “страны народной демократии”)».

В доме навсегда утвердился прочный достаток. И писательский статус Р. определился тоже – пусть, может быть, не гений, не изощренный стилист и не властитель дум, но надежный профессионал с безупречной репутацией, не поколебленной ни одной конъюнктурной книгой, ни одним бесчестным поступком. В «Новом мире» выходят романы «Екатерина Воронина» (1955, № 1-4) и «Лето в Сосняках» (1964, № 12); «Бронзовой птицей» (Юность, 1956, № 11-12) и «Выстрелом» (Юность, 1975, № 9) завершается трилогия о молодежи 20-х годов; еще в одну трилогию складываются повести «Приключения Кроша» (Юность 1960, № 9), «Каникулы Кроша» (Юность, 1966, № 2), «Неизвестный солдат» (Юность, 1970, № 9-10). И чуть ли не все они щедро переиздаются, среди прочего в высокотиражной «Роман-газете», переводятся, инсценируются и экранизируются.
В КПСС он не вступил и от общественной жизни держался поодаль. Автоматчиков партии откровенно презирал, но и друзей-фрондеров называл не иначе как «аэропортовскими идиотами». Хотя… Обращение к IV съезду писателей с протестом против цензуры в мае 1967 года Р. , конечно, подписал, вместе с Ю. Трифоновым и В. Тендряковым собирал подписи под обращением в защиту А. Твардовского, изгоняемого из «Нового мира». А вот участвовать в травле А. Солженицына и других тираноборцев отказался наотрез, не без гордости заметив уже на склоне дней, что «я ни разу — ни устно, ни письменно — в подобного рода акциях не участвовал, ни под одним “осуждающим” или “одобряющим” письмом моей подписи нет».

Это позиция – на вызовы времени отвечать не гражданской активностью, но книгами, которые, – в этом он был уверен, — рано или поздно в печать пробьются. И первым, отклоненный поочередно «Дружбой народов» и «Новым миром», в «Октябрь» уже к А. Ананьеву пробился «Тяжелый песок» (1978, № 7-9). Его, — по свидетельству писателя, — перевели на 17 языков, издали в 26 странах, и этот роман о судьбах еврейского народа в XX веке многие до сих пор считают вершинной, во всяком случае, литературно наиболее совершенной книгой Р.
Сам-то он, положим, считал иначе, когда еще 4 января 1958 года, отвечая на новогоднюю анкету «Литературной газеты», сообщил: «Продолжаю работу над романом “Год тридцать третий”». Писалось небыстро, замысел уточнялся и разрастался, так что договор с «Новым миром» на публикацию романа, уже обретшего имя «Детей Арбата», был заключен только 7 апреля 1965 года, его выпуск анонсирован на 1967-й, затем, уже в «Октябре», на 1979-й год, пока наконец «Дружба народов», заручившись поддержкой А. Н. Яковлева, не рискнула его напечатать (1987, № 4-6).

Все эти десятилетия о романе, дискредитирующем сталинщину, в литературной среде, разумеется, знали. От самого Р. – он и в интервью напоминал о своем романе, и очень, правда, выборочно давал читать рукопись надежным (и авторитетным) людям: среди откликнувшихся восторженными письменными отзывами Е. Евтушенко, В. Каверин, Ю. Нагибин, В. Быков, А. Райкин, Б. Окуджава, Г. Товстоногов, А. Вознесенский, О. Ефремов, Н. Эйдельман, Л. Зорин, А. Адамович, Д. Гранин, О. Табаков, М. Рощин, В. Конецкий, М. Ульянов… Зато Р., и это тоже важно отметить, тщательно следил за тем, чтобы рукопись раньше времени не попала за границу: «Я думал: если я этот роман напечатаю у нас, то этим буду участвовать в преобразовании страны. А на Западе он прошел бы как еще один эмигрантский роман. Резонанс был бы совсем не тот».

Так, в строгом соответствии с намерениями Р., оно и вышло: тираж «Дружбы народов» взлетел до небес, «Дети Арбата» были прочитаны страной как главная книга перестройки и гласности, многократно изданы на 52 языках, и последнее десятилетие в жизни Р. – время заслуженной всемирной славы: как в Москве, где его избрали первым президентом Русского ПЕН-клуба, так и в Нью-Йорке, где он дописал свой opus magnum, подготовил к печати семитомное Собрание сочинений (1995) и, уже под занавес, автобиографический «Роман-воспоминание» (1997).

Теперь эта сумасшедшая слава померкла, конечно. Однако заметные телесериалы сняты и по «Детям Арбата» (2005) и по «Тяжелому песку» (2008). Что же касается книг, то они переиздаются по-прежнему бесперебойно. И при всех расхождениях в эстетических оценках уже никто не ставит под сомнение место «Детей Арбата» в истории не только литературы, но и отечества.

Соч.: Собрание сочинений в 7 тт. М., 1995; Роман-воспоминание. М., 1997; Дети Арбата. В 3 тт. М., 1988, 1989, 2000, 2003, 2004, 2007, 2016, 2018, 2021; Тяжелый песок. М., 2006, 2008, 2011, 2016; Кортик. М., 2019, 2021; Кортик. Бронзовая птица. Выстрел. М., 2018.
Лит.: Старикова Е. Рыбаков: Очерк творчества. М., 1977; С разных точек зрения: «Дети Арбата» А. Рыбакова. М., 1990; .Березин В. Арбатский клинок // Новый мир, 2021, № 10.