Чрезвычайно интересная статья экономиста Дмитрия Некрасова «Как соотносятся военные возможности и текущие бюджетные расходы»

Последнее время мне часто приходится комментировать вопросы вроде «сколько времени российский бюджет/экономика смогут позволить себе расходы на войну? Когда кончатся деньги?» и т.д. И каждый раз подобные обсуждения оставляют у меня ощущение, что люди постоянно пытаются сложить килограммы с километрами и сравнить кислое с красным.

Ниже я приведу несколько рассуждений на тему того, почему финансовые характеристики мало соотносятся с военными.

1. У властей Англии июля 1940-го или США декабря 1941-го было почти неограниченное количество денег (возможности занять их), но могло быть 5 снарядов на одно орудие и очень мало танков. У СССР образца 1991-го года было почти бесконечное количество снарядов, танков и ядерных ракет, однако они оказались бессмысленны ввиду острого экономического кризиса. Деньги превращаются в снаряды с трудом и течением времени, снаряды в деньги в принципе не всегда.

В мировой истории были как случаи, когда вызванные военными расходами бюджетные/экономические кризисы случались после победоносного завершения войны, так и случаи, когда развитая благополучная и устойчивая экономика со здоровым бюджетом оказывалась абсолютно не готова к отражению военной агрессии.

На 1914 год Россия обладала крупнейшими в мире золотыми резервами (это эпоха золотых стандартов, и золото имело большее значение, чем теперь), однако в 1915 на фронте не хватало не только снарядов и пулеметов, но даже винтовок. Было на что их купить, но либо не у кого, либо сложно доставить. Германия голодала зимой 1916/17 не потому, что ей не хватало золота на покупку зерна. В 1930-е золотые резервы Франции фактически сравнялись с американскими и превосходили совокупные резервы остальной Европы вместе взятой, но это не помогло ей в мае 1940-го. Англия расплачивалась с долгами, сделанными во время наполеоновских войн, едва ли не до начала ХХ века, однако это не спасло побежденного на английские деньги Наполеона. Даже массовые голодные смерти в блокадном Ленинграде мало влияли на способность оборонной промышленности того самого Ленинграда снабжать военной продукцией не только ленинградский, но и большой фронт.

Существуют принципиально разные типы ресурсных ограничений. В одном важно, сколько у России осталось ракет, самолетов и танков, а также, как быстро она физически может производить новые. В другом значение имеет долгосрочная жизнеспособность российской гражданской экономики в условиях санкций и готовность населения терпеть экономические лишения. Третий описывается в терминах дефицита бюджета, объема госдолга, резервного фонда или номинальных военных расходов.

Эти три типа ограничений оказывают друг на друга некоторое влияние на горизонте 3-5-10 лет, однако на более коротких временных горизонтах они почти или вообще НИКАК НЕ СВЯЗАНЫ!
Никакие деньги не позволят российским военным (по крайней мере в промышленных масштабах) купить то, что им не позволят купить санкции. Никакие военные расходы не могут в заданной ситуации спровоцировать сколько-нибудь заметного бюджетного кризиса на горизонте минимум 5 лет. Никакие проблемы в гражданской экономике неспособны в обозримой перспективе подорвать возможности бюджета осуществлять текущие военные расходы. И так далее.

2. Задам историческую ретроспективу.

В начале 19 века налоговые поступления европейских правительств составляли заметно меньше 10% ВВП. При этом, например, наполеоновская Франция тратила на военные нужды 60-80% бюджетных доходов. Другие страны также не отставали, и ситуация, когда ½-2/3 госрасходов приходилось на военные нужды, была нормальной для того периода. При этом масштаб военных расходов сильно колебался в разрезе мирное/военное время. Именно тогда обычным делом были финансовые крахи, инфляции и бюджетные кризисы, вызванные собственно военными расходами.

В начале ХХ века налоговые поступления европейских правительств находились на отметках вокруг или чуть выше 10% ВВП. При этом военные расходы составляли 20%-50% от государственных. Т.е. в процентах к ВВП траты на армию были похожими на современные (2-5% ВВП), однако в процентах к госрасходам они составляли несоразмеримо большую долю. Из-за этого бюджетный кризис мог быть тогда спровоцирован даже небольшой колониальной войной.
Дальше случились две мировые войны с тотальной мобилизацией всей экономики на военные нужды. Англия, Франция США выходили в эти войны на военные траты в 30-40% ВВП, Германия образца 1944 на фантастические 60% ВВП (существуют и другие оценки, где доля военных расходов иногда превышает 100% ВВП, но они учитывают военные разрушения и потери ранее произведенной техники).

Рыночные и демократические Англия и США в условиях внутренних выборов, парламентов, независимой прессы и прочих объективных ограничений умудрялись в течение года наращивать государственные расходы в 3-4 раза, занимая (на относительно свободных рынках капитала) иногда до 30% ВВП в год. Т.е. даже рыночные экономики в условиях едва ли не 10-кратного роста военных расходов умудрялись финансировать колоссальные бюджетные дефициты (в разы превышающие бюджеты предшествующих лет) в десятки процентов ВВП и впоследствии расплатиться по этим долгам при относительно умеренной инфляции. У экономик с большей долей государственного сектора и административного контроля (к каковым относится Россия) таких возможностей заведомо больше.

Один этот пример уже говорит об абсурдности учета бюджетных ограничений при оценке возможностей РФ вести в Украине войну, прямые расходы на которую составляют сейчас максимум дополнительные 3% ВВП (см ниже). Все ограничения заведомо лежат в другой плоскости, нежели возможности бюджетной системы. Ведь вряд ли кому-то пришло бы в голову учитывать способность правительства СССР рассчитаться по гособлигациям перед собственным населением при оценке боеспособности советской армии в 1942 году.

3. Одно из главных отличий экономики начала 21 века от двух предшествующих столетий состоит в увеличении доли государственных расходов в ВВП. Сегодня у большинства развитых стран оно колеблется в диапазоне 30-45%. При этом военные расходы, как правило, составляют 2 и менее процента от ВВП и лишь у США или России колеблятся в диапазонах 3,5-4,5% ВВП. Т.е. несмотря на то, что к экономике военные расходы сегодня немногим ниже, чем они были в начале ХХ века, в процентах к государственным расходам они превратились из первой по значению статьи в минимум пятую, существенно уступая по своим объемам пенсиям, образованию, здравоохранению и социальной поддержке. Что резко расширяет возможности любого современного государства нарастить военные расходы.

Даже в не самом нормальном по структуре расходов российском бюджете (далее данные по консолидированному бюджету, т.е. всем деньгам, собранным и потраченным государством во всех его формах) в 2020 году из 42+ трлн расходов на пенсии было потрачено 9 трлн, иные социальные выплаты и пособия 5,5 трлн, медицину 4,9 трлн, а на национальную оборону всего 2,8 трлн рублей.

Даже если добавить к чисто военным расходам расходы на ФСБ, нацгвардию и возможные скрытые перекрестные субсидии из других разделов, то все равно совокупные военные расходы в самом широком их определении вряд ли превышали 10% расходов консолидированного бюджета и уступали расходам на пенсии более чем вдвое.

Дам и другую точку для сопоставления: вся совокупность военных расходов РФ последние 20 лет была меньше или сопоставима с масштабом колебания доходов бюджета в зависимости от цен на нефть. Цены выросли – бюджет просто так, ничего не делая, дополнительно получил сумму больше военных расходов, цены упали – бюджет потерял больше, чем потратил на армию. И сегодня падение или рост нефтяных цен на 30-40 долларов за баррель окажет на российский бюджет больший эффект, нежели расходы на собственно военные действия в их текущем формате.

4. Ну ладно, допустим, так было в мирное время, а что изменилось в связи с войной? Сколько российский бюджет физически тратит на войну прямо сейчас?

Сначала давайте договоримся, что мы считаем. Некоторые военные расходы итак были бы понесены, если бы войны не случилось. Они были заложены в бюджет, и считать их дополнительными нельзя. Другие расходы предшествовали или последуют после военных действий.

Подбитый танк или самолет стоил бюджету каких-то денег в прошлом (часто еще СССР), эти расходы уже были понесены и в моменте дополнительных бюджетных трат не создают. Даже если когда-то потом Россия будет восполнять данные арсеналы (что вряд ли получится, да и не нужно), эти расходы возникнут потом. Военные или инвалидские пенсии, компенсации, восстановление разрушенного, репарации или что еще там еще может возникнуть по итогам войны будут также в массе своей платиться потом. А война идет сегодня, и возможности ее сегодня вести зависят от значимости для бюджета дополнительных трат именно сегодня.
Оценить эти секретные траты можно двумя способами: индукцией от частного к общему и дедукцией, вычленяя конкретику из известных общих параметров.

Начнем с дедукции. Если взять относительно прозрачный военный бюджет США, то выглядит он примерно так: 20% закупка вооружений, 14% научные исследования и разработка новых вооружений, 23% оплата труда военных, 41% затраты на обслуживание и содержание, в которых сидит все: горючие, любые расходы военных учреждений от офисной бумаги до коммуналки, оплата подрядчиков от строительства до военных компаний, содержание зарубежных баз, и т.д. и т.п.

2/3 российских военных расходов засекречено. Однако, незасекреченное денежное довольствие военнослужащих составляет в нем примерно те же 20% расходов, как и у американцев. Просачивавшиеся в прессу оценки трат на закупку новых вооружений тоже примерно соответствуют американской пропорции расходов. С учетом этих двух факторов предположение о принципиальной сопоставимости структуры российских и американских военных расходов выглядит вполне рабочим.

В этой логике примерно 60% расходов (зарплаты военных, разработка и покупка новых вооружений) в условиях локальной войны подвержены достаточно незначительному увеличению. Физическая производственная мощность военных заводов или НИИ ограничена и не может быть кратно увеличена быстро. Зарплаты военных также бы все равно платились (без учета боевых выплат, но они платятся максимум 1/4 от списочной численности армии). Если предположить, что данные 60% расходов увеличиваются в условиях локальной войны на треть, то это скорее максимальная нежели минимальная оценка.

С оставшимеся 40% сложнее. И в мирное время проводятся учения, а техника обслуживается, и в военное время большая часть армии остается в тылу, учреждения и штабы работают, строится жилье военным, работают ведомственные санатории и т.д. и т.п. Однако понятно, что масштабы здесь несопоставимы. Давайте будем исходить из того, что половина от этих 40% относится преимущественно к тылу и остается неизменной, а вторая половина в военных условиях увеличивается в 5 раз.

Такие умозрительные (на мой взгляд завышенные) расчеты дают нам удвоение текущих бюджетных трат на армию и ее обеспечение в условиях войны.

В нормальных мирных условиях расходы РФ на оборону составляли 7,8 млрд рублей в день. Ну хорошо с добавлением других задействованных силовиков пусть будет 10 млрд рублей в день. Из этого мы выйдем на дополнительные расходы еще в 10 млрд рублей в день, или 3% дневного ВВП, или 700 млрд рублей за время войны. И это максимальная оценка с крайними допущениями.
Теперь попробуем идти от частного к общему.

Сколько доплачивают военным? (именно доплачивают, ибо зарплаты у нас сидят в базовом бюджете). Дополнительное довольствие каждого российского военного за участие в сирийской операции составляло $18,6 в день. Я полагаю, что если мы возьмем в среднем 2 тысячи дополнительных (помимо зарплаты) выплат на каждого задействованного в Украине человека в день, то это будет с большим запасом. Оценим группировку пусть даже в 250 тысяч человек и получим доплат на … 0,5 млрд рублей в день.

ГСМ. Тут нам повезло с цифрами, ибо затраты на ГСМ у нас не засекречены и в мирное время составляют примерно 0,15 млрд в день. Пускай они выросли даже в 10 раз. Тогда мы получим дополнительные 1,35 млрд в день.

Компенсации погибшим и раненым. Путин заявил, что погибшим дадут по 7,4 млн. Предположим раненым дадут в среднем по 2 млн. Возьмем самые фантасмагорические оценки потерь в 25000 убитых и 50 000 раненых (реальность думаю вдвое меньше) и получим 285 млрд выплат или более 3 млрд рублей на день войны. Неясно, когда и как их заплатят и вряд ли потери столь велики, но это самая большая цифра, которую я смог придумать от частного к общему.

Еще есть логистика с переброской кучи людей и техники по стране, пайки (копейки), инженерные части которые что-то строят и чинят, а потому покупают материалы, мобилизованный гражданский персонал, медики, получающие сверхурочные, раздача каких-то гуманитарных грузов местному населению и т.д. и т.п. Однако, что ни пытайся считать, выходят в лучшем случае десятые миллиарда в день.

В общем в условиях ограниченных данных, следуя от частного к общему, я никак не смог выйти даже на 10 млрд дополнительных расходов в день.

Итак, мы имеем 10 млрд рублей в день постоянных военных расходов плюс по максимальной возможной оценке еще 10 млрд дополнительных военных расходов из-за войны. (Понятно, что по итогу потери будут гораздо больше, а от санкций так и во много раз больше, однако мы сейчас оцениваем текущие расходы, влияющие на текущую возможность вести войну).

Некоторые цифры для сравнения с этими 10+10 млрд в день: расходы РФ на выплату пенсий составляют примерно 25 млрд рублей в день, нефтегазовые доходы бюджета 2021 тоже 25 млрд в день, а например текущие потери бюджета РФ от 30% дисконта к цене российской нефти, возникшего в результате санкций — порядка 7 млрд рублей в день.

Или давайте сравним абсолютные цифры. Мы пришли к максимальной оценке чисто военных дополнительных бюджетных расходов, понесенных за два с лишним месяца войны, в 0,7 трлн. При этом стоимость арестованных резервов ЦБ 21 трлн (!) рублей (по текущему не вполне рыночному курсу), на санацию банковской системы было потрачено 2,7 трлн, просто так подарено дотациями Белоруссии за последние 20 лет порядка 8 трлн, олимпиада в Сочи обошлась в 1,5 трлн, чемпионат по футболу 0,9 трлн, планы строительства ВСМ Москва-Казань оценивают в 1,6 трлн, затраты на благоустройство Москвы 0,3 трлн в год. Ликвидные средства ФНБ на конец прошлого года более 7 трлн.

5. Я привел все эти цифры не для того, чтобы продемонстрировать, как дешево бюджету обходится война. Я лишь иллюстрирую тот тезис, с которого начал. Километры с бессмысленно сравнивать с килограммами.

В одной системе измерения следует считать ракеты и танки в физических единицах. Возможности их восполнения надо считать также в физических мощностях соответствующих заводов и физическом доступе к сырью и комплектующим. Представить себе ситуацию, когда у путинского режима будет физическая возможность купить/построить дополнительную ракету, но на нее не хватит бюджетных средств, при всем воображении невозможно на горизонте минимум 5 лет, а скорее никогда. В обозримом горизонте их произведут столько, сколько физически смогут. И значительную часть от того, что произведут, и так бы производили в мирное время.

Другая система измерения относится к экономическим санкциям, которые оказывают на бюджет гораздо большее по масштабу давление, нежели прямые военные расходы. Однако и они, в первую очередь, влияют на экономику в целом, а не на бюджетную систему в частности. Путин может компенсировать эти потери за счет резервов бюджета, а может переложить все проблемы на население. Простое обесценение пенсий и социальных выплат в силу инфляции способно многократно компенсировать любые прямые военные расходы и даже выпадающие из-за санкций экспортные доходы. Про возможности добровольно-принудительных внутренних заимствований я вообще молчу.

Я не случайно вспомнил блокадный Ленинград, куда вместо дефицитного продовольствия в первоочередном порядке везли сырье для оборонных предприятий. А люди умирали от голода. Население СССР переносило войну в гораздо более тяжелых условиях, нежели население Германии или — особенно — США. Вопрос, влияло ли это на способность СССР воевать. Линейная экстраполяция санкционных эффектов на возможности бюджетной системы бессмысленна именно по этой причине.

В логике санкций можно обсуждать то, как долго население РФ, чья жизнь ухудшится, будет поддерживать происходящее безумие и терпеть собственные власти. Будет ли социальный взрыв и т.д. и т.п. Однако влияние санкций на военные расходы опять-таки носит преимущественно физический (материалы и комплектующие), а не финансовый характер. Бюджет — это система сообщающихся сосудов, где социальные расходы пока кратно превышают военные.

Вопрос о том, как будут расставлены приоритеты, у меня сомнений не вызывает.