Автор: К 70-летию Толстого в Ясную зачастили гости, вот рассказ одного из них (Левенфельда):
» Особенно большой интерес представляет то место впечатлений Левенфельда, в котором говорится о новых литературных работах Толстого.
Между прочим, он узнал, что еще несколько лет тому назад Толстой начал рассказ «Хаджи-Мурат» из кавказской жизни, но рассказу этому суждено остаться неоконченным. У Толстого мало охоты продолжать его. Зато он очень симпатизирует другому рассказу, о котором уже говорилось в русских газетах, но с ошибочными подробностями. Рассказ этот начинается в суде. На скамье подсудимых сидит молодая женщина, обвинение поддерживает молодой прокурор. Безжизненными глазами смотрит он на обвиняемую. Он, по-видимому, ее знает. Но где он ее видел? Когда? Вдруг, как раз в ту минуту, когда он готов уже обвинить ее в тяжком преступлении, в голове его, как молния, пробегает воспоминание. Да, он именно был виновником ее падения. И тут-то прокурор превращается в ее защитника, требует справедливого приговора, и несчастная, опозоренная, измученная женщина делается его женою. Рассказ основан на истинном событии, о котором рассказал Толстому известный юрист А. Ф. Кони. На самом деле девушка под влиянием потрясающих событий умерла. В рассказе этом Толстой предполагает изобразить, как живут эти люди в браке.
— Это-то именно изображение, — прибавил Толстой, — и есть настоящий предмет рассказа. Приступлю ли я снова к работе, не знаю…»
P.S. от 05.03.20
Дополнение к посту см. http://blogs.7iskusstv.com/?p=85105
«. — Невозможно, чтобы вы, побывав в Италии, не видели Рима, — сказал Левенфельд. — Но об этом нет нигде и следа. И в материалах, которые я получил от графини в 1890 году, ничего не было сказано о Риме.
— Я несомненно был в Риме, — отвечал Толстой. — Я очень хорошо знаю этот город и с одним русским художником, имени которого теперь не припомню, предпринимал оттуда продолжительные экскурсии в Неаполь, Помпею и Геркуланум. Мы сходились в «Cafe Greco» и оттуда отправлялись в путь (*13*). Благодаря своему многолетнему пребыванию в Риме, он хорошо знал этот город. Само собою разумеется, что речь зашла о сокровищах искусства, находящихся в Риме.
— Должен сознаться, — сказал Толстой, — что античное искусство не произвело на меня необычайного впечатления, которому, по-видимому, подчинялись все вокруг меня. Я тогда много говорил по этому поводу с Тургеневым, я был убежден в том, что классическое искусство слишком уже высоко ценят. Тургенева я пытался убедить в том, что у большинства людей вовсе нет собственного чувства к поэзии и искусству и что они большею частью говорят с чужого голоса, с голоса авторитета. В доказательство я посоветовал ему предложить большому количеству людей стихотворение Пушкина, которое само по себе очень красиво, но в котором есть довольно плохая строфа… Тот, кто не отличит тотчас же разницы между этой строфою и другими, тем самым засвидетельствует, что у него нет тонкого органа к восприятию искусства.»
Источник: http://tolstoy-lit.ru/tolstoy/vospominaniya/poltavskij-levenfeld-u-grafa-tolstogo.htm
:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
а вы, господа (& дамы), могли БЫ отличить эту строфу?
Сняли с языка- я хотел написать по поводу этой строки Пушкина пост, да отложил на пару дней — будет мне урок! И стория эта весьма любопытная, обязательно расскажу!
Почему нельзя написать об этой строчке сейчас, не понятно.
68 человек (в том числе — минимум 3 Бориса) в ожидании, уважаемый Борис Р.
… Вам спасибо сердечное скажет «малый» народ.