Автор: «Незабвенный Мишаня» одна из лучших книг Ю.Карабчиевского; ее герой (как тип) ранее был редок, но не уникален — скажем у моей тетки был такой дв. брат, только звали его Ян: веселый и бесшабашный выпивоха одним своим появлением с шутками и громким хохотом сразу превращал чинное застолье в гулянку.
«Босяк», — давилась от смеха тетка, — «ребенок за столом!»
Именно таким «босяком» всегда представлялся мне И.Губерман — истории, собранные в его «Книге странствий», подчас малоцезурны, однако всегда неожиданны.
Часто забавны, иногда трогательны или трагичны, но неизменно интересны.
И хотя автор заверяет в строгой документальности, их вряд ли можно считать на 100% правдивыми — впрочем, «не любо не слушай, а врать не мешай».
Вот одна:
Один мой знакомый некогда дружил со стариком — когдатошним аккомпаниатором Айседоры Дункан. Она ведь на два года пережила Есенина и ездила по всей России, исполняя свои знаменитые пластические танцы в тунике и босиком. И в какой-то провинциальной госгнице ей с аккомпаниатором пришлось однажды ночевать в одном номере. Дежурная клялась, что этот номер — единственный, который свободен, и что там есть большая ширма, наглухо его разделявшая — делать было просто нечего. После концерта они разошлись по своим половинам комнаты, но среди ночи их разбудили звуки шумного скандала, ясно слышимые из соседнего номера. Мужчина ругал женщину, понося её последними словами. Сука грязная и б..дь были из лучших в этом наборе, остальные просто неохота приводить. Некоторое время музыкант полежал, прислушиваясь, а потом решил, что Айседора Дункан тоже наверняка проснулась, ей это слушать мерзко и тяжело — он встал, оделся и заглянул за ширму, собираясь произвести какие-нибудь успокоительные слова. Айседора Дункан сидела на кровати, жадно прильнув ухом к стене, по щекам её катились слёзы, на лице было выражение умилённости и счастья. Увидев музыканта, она оторвалась от стены и с гордой радостью ему сказала-прошептала:
— Все эти слова мне постоянно говорил Серёжа!