МАРИНА ГАРБЕР. КРУГЛОСУТКА

В первый день, — рассказывала няня, —
Бог придумал лампочку над нами,
и теперь, хоть чумка, хоть чума,
дальний свет мерцает пятиваттно, —
но бессонным было непонятно,
почему вокруг такая тьма?

На второй мы обсуждали хором
радугу над кованым забором,
знать желая, где сидит фазан,
и, плюя на шаткую погоду,
источал придуманную воду
в туалете не закрытый кран.

Нам на третий выпадала суша,
на распевке — яблони и груши,
гроб-сугроб песочницы в саду,
райский сад, — нашептывала няня, —
ей язвила Яковлева Таня, —
где тут рай в детсадовском аду?

Круглосутка — круглое словечко,
что ни день, то начинай от печки
dance macabre, лови, как вдалеке
сжались водосточные аорты, —
это с третьего да на четвёртый
вспыхивали звёзды в потолке.

Чтобы няня не взяла с поличным,
притворишься карликовым, птичьим,
но лишь — бах! — куранты по башке
в полночь, прокрадёшься, зверь на лапах,
в раздевалку, к шкафчику, где запах
дома утрамбован в вещмешке.

Бог придумал дергача-калитку,
над дорогой золотую рыбку
фонаря во льду, а подо льдом
пресмыкался шестьдесят-помятый —
так с досады начинался пятый:
жаль, что Бог ещё не создал дом.

Дарьиванна, «это праздник, розы
в ванной», но язык ещё не создан,
и мычишь, читая по слогам, —
мыла, мимо, манна, мало, мама,
Волга, Волга, это Кама, Кама, —
позывные дочерей и мам.

Круглосутка — просто единица
времени, в котором мама снится
ночь за ночью, няня, день за днём.
Я хочу быть тоже человеком,
имена давать подземным рекам
и стихам. Куда им — без имён?

Один комментарий к “МАРИНА ГАРБЕР. КРУГЛОСУТКА

  1. МАРИНА ГАРБЕР. КРУГЛОСУТКА

    В первый день, — рассказывала няня, —
    Бог придумал лампочку над нами,
    и теперь, хоть чумка, хоть чума,
    дальний свет мерцает пятиваттно, —
    но бессонным было непонятно,
    почему вокруг такая тьма?

    На второй мы обсуждали хором
    радугу над кованым забором,
    знать желая, где сидит фазан,
    и, плюя на шаткую погоду,
    источал придуманную воду
    в туалете не закрытый кран.

    Нам на третий выпадала суша,
    на распевке — яблони и груши,
    гроб-сугроб песочницы в саду,
    райский сад, — нашептывала няня, —
    ей язвила Яковлева Таня, —
    где тут рай в детсадовском аду?

    Круглосутка — круглое словечко,
    что ни день, то начинай от печки
    dance macabre, лови, как вдалеке
    сжались водосточные аорты, —
    это с третьего да на четвёртый
    вспыхивали звёзды в потолке.

    Чтобы няня не взяла с поличным,
    притворишься карликовым, птичьим,
    но лишь — бах! — куранты по башке
    в полночь, прокрадёшься, зверь на лапах,
    в раздевалку, к шкафчику, где запах
    дома утрамбован в вещмешке.

    Бог придумал дергача-калитку,
    над дорогой золотую рыбку
    фонаря во льду, а подо льдом
    пресмыкался шестьдесят-помятый —
    так с досады начинался пятый:
    жаль, что Бог ещё не создал дом.

    Дарьиванна, «это праздник, розы
    в ванной», но язык ещё не создан,
    и мычишь, читая по слогам, —
    мыла, мимо, манна, мало, мама,
    Волга, Волга, это Кама, Кама, —
    позывные дочерей и мам.

    Круглосутка — просто единица
    времени, в котором мама снится
    ночь за ночью, няня, день за днём.
    Я хочу быть тоже человеком,
    имена давать подземным рекам
    и стихам. Куда им — без имён?

Добавить комментарий