Овражьей тропкой шириной в аршин,
вдоль улочки меж замерших машин
бегут коты. Пружинки в мягких лапах.
Что делать, уж такие времена:
апрель отлично виден из окна
и ясно различим на цвет и запах.
Что делать, уж такие времена,
хоть календарно — всё-таки весна,
похожая на остальные вёсны.
И старый бук — взволнованный, ничей —
весь в ленточках из солнечных лучей,
как будто ветеран орденоносный.
Апрель был год назад. Апрель сейчас.
И разницы почти не видит глаз
в волнующем пространстве заоконном…
Что делать, уж такие времена:
почти привычной стала тишина
безлюдья, освящённого законом.
Апрель летит неведомо куда
сквозь веси, континенты, города
весенним и таким победным маршем;
он так открыто рад тебе и мне,
что кажется трагическим вдвойне
незримый вирус с титулом монаршим.
Александр Габриэль. Апрель 2020-го
Овражьей тропкой шириной в аршин,
вдоль улочки меж замерших машин
бегут коты. Пружинки в мягких лапах.
Что делать, уж такие времена:
апрель отлично виден из окна
и ясно различим на цвет и запах.
Что делать, уж такие времена,
хоть календарно — всё-таки весна,
похожая на остальные вёсны.
И старый бук — взволнованный, ничей —
весь в ленточках из солнечных лучей,
как будто ветеран орденоносный.
Апрель был год назад. Апрель сейчас.
И разницы почти не видит глаз
в волнующем пространстве заоконном…
Что делать, уж такие времена:
почти привычной стала тишина
безлюдья, освящённого законом.
Апрель летит неведомо куда
сквозь веси, континенты, города
весенним и таким победным маршем;
он так открыто рад тебе и мне,
что кажется трагическим вдвойне
незримый вирус с титулом монаршим.