Автор: Спектакль идет давно и вызвал массу споров и эти заметки были написаны лет пять назад, но недавно говорили об «Онегине» Туминаса, и мне показалось любопытным выложить.
Если честно, Туминас не тот режиссер, которого хотелось бы посмотреть всего, как раньше было с А.Эфросом, а потом с П.Фоменко, мое отношение к Туминасу скорее настороженное.
«Это Онегин, это не Онегин» — полноте, а что такое «Онегин»?
Роман в стихах, «Энциклопедия русской жизни», комментарии Набокова и Лотмана, опера, где «Ленский поет откровенно пародийные стихи» (эти слова, принадлежат Л.Гинзбург, да вот попробуй назвать их пародийными, заклюют!). …
Или это радость узнавания знакомых со школы текстов, когда стихи вдруг сами собой всплывают из памяти?
… Прежде всего в спектакле два уровня – бытовой (или профанный), на котором письмо Татьяны пошло по рукам и превращается в набор клочков, из которого Онегин- Маковецкий кратко доносит суть, читая подпись «Таня» и поэтический (горний), когда стихи читаются прямо в зал.
Эти уровни переплетены, как и в самом Онегине, в котором повествование о жизни героя и пушкинская речь неразделимы.
В спектакле двойственность подчеркивается и зеркальным задником, и двумя Онегиными и т.д.; а еще Татьяна одета в тускло-голубое платье (голубой цвет неба, символизирует непорочность; так часто рисовали Богородицу, см. для примера Фра Анджелико «Богоматерь» с Христом» или «Поклонении волхвов» Боттичелли), и только в Москве, на «ярмарке невест», скромное платье станет подвенечным белым, «как у всех».
И таких смыслов много – от откровенно эпатажных, когда зайчик из стишка, в которого целится охотник, превращается в дородного «зайчика Плейбоя», сразившего охотника (что понятно для каждого, видевшего «девушек плейбоя» с «чепчиком» в виде заячьих ушек ), до замечательной ярмарки невест с серебряными качелями (которые в первую минуту кажутся венцами) и отрезанием кос у просватанных девушек, и в удивительно придуманной сцене «венчания с ложками», когда князь и Татьяна поочередно кормят друг друга, и не поймешь, то ли это брусничная вода, то ли варенье, то ли – что более соответствует моменту — замаскированный эпизод венчания, когда жених и невеста поочередно отпивают из общей чаши по три глотка кагора.
Конечно, этого в «Онегине» нет, конечно это озорство, но ведь именно заяц – не «плейбойский», а живой перебежит дорогу и суеверный поэт («плохая примета!») повернет обратно и не сможет принять участия в декабрьском восстании, так что уж если зайцу Пушкин обязан свободой, а мы появлением Онегина, то его появление на сцене лишь малая толика благодарности длинноухому …
А надо всей этой суетой и профанностью звучит мгновенно узнаваемый пушкинский текст, который только так – в малых дозах! вызывает желание продлить мгновенье, и который – текст — над всем этим именно парит «как облака воздушная громада».