БИОГРАФИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ: ЮЖНЫЙ САХАЛИН

Бежал бродяга по Дальнему Востоку и добрался до Южного Сахалина… В действительности, я бежал как бродяга: ни кола, ни двора… Правда, бежали вдвоем со своим сослуживцем по армии и его сыном. Со мной была только одна сумка. Еще на корабле, плывя по Японскому морю, попал в тяжелейший шторм, описанный в первой части (МОЕ ПРОЖИВАНИЕ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ http://blogs.7iskusstv.com/?p=76827). На корабле смогли пообщаться с некоторыми пассажирами, которые уже много лет обитали на Сахалине и возвращались из отпуска, – они дали рекомендацию, куда лучше всего устраиваться на работу. Здесь потребность в рабочей силе была очень высокой. Эта часть Сахалина была под оккупацией Японии, и было решение все рабочие места, занятые японцами, менять на советских граждан. Было даже принято специальное правительственное постановление, по которому насильно и по разным договорам сгонялись сюда люди из разных мест Союза. Откуда я узнал об этом?

По возвращении с Востока к себе на Родину, в Киев, я несколько лет работал в одном проектном институте. Меня готовили поступать в партию. Все уже вроде было подготовлено, и оставалась последняя стадия утверждения в Райкоме партии. И вот, на бюро, как сейчас помню, член бюро, полковник КГБ спросил: «А как это вы уехали из Сахалина, когда был приказ Сталина, что, попав на Сахалин, гражданин был обязан там оставаться многие годы». Мои объяснения, что я ни с кем не заключал договор, и добровольно поехал, никого не убедили, и мне тогда отказали в приеме, и больше я уже никогда не пытался поступать в партию.

И вот, по такой подсказке от людей на корабле, мы отправились на шахту Каваками, которую потом переименовали в шахту Южно-Сахалинская. Она была удобной для нас, так как находилась вблизи от центра. По прибытию на шахту нас так определили: меня на работу в забой по добыче угля, моего сослуживца, намного старше меня – работать на поверхности в бригаду слесарей, а его сына определили в профтехучилище, которое находилось в другом городе, так что сходу всех трудоустроили. Что касается жилья, честно говоря, сейчас даже не помню как произошло, но я оказался устроенным на поселение в японскую семью, которая размещалась на первом этаже, а я поднимался к себе на второй этаж. Собственно, уже тогда, в 47 году, я познакомился с жизнью японцев, с их бытом и образом жизни в деталях, и у меня сложилась определенное видение этого народа. Меня уже тогда поразила их честность во всем, уважение друг к другу, изобретательность во многих отраслях, что в последующие годы подтвердилось стремительным рывком в развитии Японии. Здесь, как и на Дальнем Востоке, оказалось много переселенцев, которые попали сюда по воле правителей царской России, а потом правителей Союза, которые безжалостно расправлялись со всеми инакомыслящими, а также людьми, которые благодаря своим способностям пытались улучшить свою жизнь, не рассчитывая на государство. Таких переселенцев оказались милионны из раных точек СССР. У меня был приятель Иван Голуб, который работал в русском магазине. Он свободно владел украинским, хотя на Украине никогда не был, но зато дед его был переселенцем оттуда.

Здесь я не буду описывать свою работу на самой шахте (я об этом уже писал в других блогах). Здесь же мне хочется описать этот остров, многие моменты, характеризующие его значимость в составе Союза после освобождения южной части Сахалина от японских захватчиков. Хочу сразу отметить, что все строения в городах и селениях были деревянными. Даже в Южно- Сахалинске было единственное каменное здание – банк. Отсюда можно себе представить, какая была ситуация, если на отопление использовались уголь и дрова. В процессе возгорания пожар охватывал не одно здание, а два и более, особенно в городах, где здания находились близко один к другому. Как-то мне пришлось наблюдать такой пожар и действия пожарной команды. Машина неслась с большой скоростью, с двух сторон машины на спецплощадках располагались сами пожарники – японцы, на которых были одеты темные халаты с белым крестом на спине. Подъехав к горящему зданию, японцы, у которых в руках уже были шланги с водой, прыгали в огонь. Последствия такого тушения были разными. Часто возникающие пожары в ситуации, когда здания все деревянные и прижаты друг к другу, потушить практически невозможно. Основная задача была – спасти людей, если они там находились, и не дать возможности огню дальше распространиться. Что касается селений, которые находились вблизи разных объектов, в основном угольной промышленности, они располагались на склонах холмов, и дома для проживания были разбросаны без всякого плана отдельно друг от друга.. Каждая семья вела контроль над возможным возникновением пожара. Я прожил в таком селении больше года и, надо сказать, ни разу пожара не было. Еще одно природное явление, характерное для той зоны – снежные бураны, которые возникают каждой зимой. Хорошо еще, что в японских домах окна могли раздвигаться в стороны, и, выползая наружу вместе с лопатой, можно было заняться расчисткой снега, но как спускаться с такого заснеженного склона? Молодежь спускалась на своих ногах как на коньках, а люди более солидного возраста просто утаптывали снег, делая ступеньки. Мне как-то пришлось побывать в Южно-Сахалинске в период такого снежного бурана. Он бушевал около двух недель, и насыпало повсюду заносов более двух метров. Когда буран прекратился, все население города приступило к расчистке. Снег отбрасывали по обе стороны, создавая узкие проходы для человека. А мне надо было добраться до своей шахты по железной дороге. Два паровоза тянули несколько вагонов, а впереди были роторы, которые очищали снег вращением лопастей, продвигаясь как в туннеле. Вот такие дикие условия сопровождали людей, живущих в том районе. Помимо всего, эта зона находилась в сейсмическом районе, когда колебания земной коры были очень частыми, но не более трех-четырех баллов, и деревянные дома оставались неповрежденными.

Пейзаж вокруг дикий, но красивейшие места. Когда я глядел на эти сплошь залесенные сопки, возникало желание углубиться в такой лес, но при этом я понимал обилие в таком лесу разного дикого зверя. Имея опыт неудачной охоты на Дальнем Востоке, когда мы были вооружены только пистолетом, я приобрел здесь ружье, намереваясь здесь все же поохотиться, но мечта не сбылась. Спустя многие годы, живя на Украине, стал все же настоящим охотником, получая в этом колоссальное удовольствие, не столько от результата охоты, сколько от процесса азартного поиска и прогулки по лесу. А там на Сахалине, мое ружье пригодилось только в одном случае – для охраны денег. Мой приятель Иван – я упоминал о нем выше – работал замдиректора русского магазина. Надо сказать, и японский магазин там тоже работал по соседству. Так вот, когда в русский магазин поступала водка в металлических бочках, продажа велась на территории базара в ларечке. Иван приглашал меня помочь ему распродать это зелье. Магазин бы из-за этой водки просто разнесли бы. А тут на базаре на открытом воздухе – всех устраивало. Продавали 10-12 бочек по 200 литров в каждой, по 140 рублей за литр, – у нас набиралась гора денег. Всю ночь мы раскладывали деньги по купюрам, считая их. Находиться с такими деньгами ночью в такой хибаре было бы опасно, а мое ружье обеспечивало нам спокойствие.

Приятно вспомнить дни, когда в Южно-Сахалинск в субботу или воскресенье на главную площадь города приезжала грузовая машина, груженная крабами, и их продавали по рублю за краб. Но это не те крабы, что ловят повсеместно во всех наших водоемах. Туловище этого краба – а его ловят только в Охотском море – достигает примерно 20 см в диаметре, и у него шесть ног длиной 30-40 см, в диаметре у туловища 3-4 см, постепенно сужавшееся в конце. Труба заполнена чистым мясом. Крабы продавали уже сваренные, готовые к употреблению. Мы как-то были вчетвером, и одного такого краба не могли съесть.

Хочется упомянуть еще об одном интересном сооружении, которое считается одим из чудес Сахалина. Бывая во многих местах, довелось мне поехать по железной дороге Южно- Сахалинск – Маоко, переименованный в Холмск. Это порт, который находится со стороны Татарского пролива. Японцы построили его в 1922 году, связав эти два порта. На этом не очень длинном отрезке пути пришлось пройти 15 туннелей разной длины, были и тоннели длинной более двух километров. Колоссальные трудоемкие работы! Японцы для этих работ привлекали корейцев, которые также были под их властью. На каком-то участке железная дорога проходила по мосту, названном Чортов мост. Дорога, выйдя из туннели, попадала на мост и сразу вновь уходила в туннель. Это сооружение было построено между двумя холмами. Максимальная высота была около 50 метров, длина 150 метров. Были две береговые опоры, и одна из них находилась не на самой большой глубине, а на одном из склонов. Перекрывалось это расстояние двухтавровым железом с двух сторон по ширине колес состава. В последующие годы, работая в мостовом отделе института, накопил больше знаний по мостам, но тогда не мог оценить такую ширину, и как она поддерживается. В вагоне были только японцы, так что спросить о технологиях ни у кого не мог. Между таврами были уложены шпалы, и с двух сторон было легкое металлическое ограждение. Поезд на участке моста шел с черепашьей скоростью, можно было пешком быстрее пройти. Тогда я был очень удивлен такой скорости. А сейчас, по прошествии многих лет, мне действительно стало интересно узнать подробности устройства этого моста, и я по интернету нашел его. Недаром его назвали Чортов мост, не знаю была ли авария на нем или нет, но сейчас этой дороги не существует. Однако, туда с интересом приезжают туристы из многих стран, и это место включено в туристический маршрут, которое вызывает большой интерес.

Хочется также отдельными мазками представить то селение, где я проживал. Это горно-холмистая местность, и по тальвегу –по самым пониженным точкам поверхности земли, проходила единственная улица – пешая дорога, по обе стороны которой располагались все учреждения и магазины. С одной стороны по соседству была построена железная дорога, которая связывала поселок-шахту с городом Южно-Сахалинск и с портом, через который проходило все снабжение поселка и вывоз угля с шахты. Само селение и дома находились на склонах сопок. Никаких дорог там не было, и все приходилось таскать на себе. Представьте себе такую жизнь, когда и уголь приходилось таскать на себе, в специальных заплечных ящиках. Но в тех тяжелых условиях проживания люди-японцы не ужесточились, а очень спокойно все воспринимали, оказывая поддержку друг другу, видя в каждом близкого человека. А как были воспитаны японские дети, – глядя со стороны, можно было только удивляться. Японская девушка (мусуме) никогда не позволила бы парню поцеловать себя, поцелуй считался таинством. Поцелуй означал допуск и к более близкому контакту. Спустя более шестидесяти лет мне довелось побывать в Японии. Моя оценка этого народа с 40-х годов ХХ века еще более укрепилась, – японцы многое создали и изобрели во многих отраслях и направлениях. Таланты и способности этого народа не вызывают никаких сомнений ни у кого. Единственное, что меня удивило, – молодые люди уже не понимают исконно японские слова. Видимо, язык меняется. В ресторане в Токио я обратился к молодой официантке, н азывая ее мусуме (девушка), попросил принести мне вместо вилки хасси (палочки). Так это называлось раньше. Официантка стояла с раскрытым ртом, не понимая, что прошу. Правда, другая, ей объяснила, что я хочу, видимо, используя другие слова.

Из своего сахалинского периода не могу не отметить такое важное событие как моя женитьба. Еще находясь в порту Владивостока, в ожидании корабля, я приметил семью, где были три девочки. Одна из них постоянно играла на гитаре и очень мелодично пела. Вот так, чисто случайно, мы оказались в одном месте и проживали поблизости. Не помню как получилось, кто кого зацепил первый, но в конечном итоге решили объединиться и сыграть свадьбу. Правда, эта свадьба для меня оказалась совсем незапоминающейся, так как отмечали ее все, но без меня. Мне сейчас, вспоминая то время, странно даже писать об этом, но как-то так произошло, что я на своей свадьбе я почему-то не присутствовал. Об этом никто никогда не вспоминал, упреков никогда мне не бросали, так получилось. Став моей женой, Вера действительно меня любила, называла всегда только Вовочкой. Но наша связь оказалась очень короткой по независящим от нас причинам. Ее родители приехали на Сахалин из Тамбовской области, из города Кирсанов и, прожив здесь более года, очень плохо почувствовали себя. Когда начались проблемы со здоровьем, встал вопрос о возвращении на родину. Это просто сейчас писать об этом, а тогда им нужно было вернуть все подъемные деньги, которые они получили. За их долги пришлось расплачиваться мне и сопровождать пришлось тоже мне. Я не предполагал так быстро покинуть Сахалин. В данном случае, я рассчитался на шахте полностью, уходя якобы только в отпуск для сопровождения семьи до Владивостока, но я уже предполагал, что возвращаться не буду. Как говорится, не было бы счастья, так несчастье помогло. Я, конечно, сопроводил их в родной город, тем более, что жена была в положении. Пробыв в Кирсанове несколько дней, я уехал в свои родные места на Украину, и по подсказке своих родственников пошел на учебу. Я не думал расставаться с моей первой женой, но обстоятельства скорректировали наши отношения. Судьба нас развела, несмотря на все мои заверения, что после окончания соей учебы мы будем вместе. Не знаю, под каким влиянием Вера оказалась у себя дома, но она мне не поверила, начались упреки, она не захотела ждать окончания моей учебы, и мы развелись. Дочь, которая поныне живет и здравствует, со мной никогда не теряла связи. Еще до нашего выезда из страны, у меня были частые командировки через Москву, и я постоянно заезжал в Калугу к дочери. А когда у нее родился сын, тем более мои заезды участились. Несколько раз дочь приезжала летом к нам, и мы совместно проводили отпуск. Мою дочь назвали именем моей мамы – Лизой, уже одно это еще больше нас объеденяло. Были реально теплые отношения. Когда я заезжал к ним, ее муж, который работал механиком в гараже, постоянно помогал запчастями для моей машины (тогда достать что-либо было целым делом). Оказавшись в новой стране, в США, уже я оттуда пять раз приезжал к Лизе и ее семье, и как могу постоянно им помогаю до сих пор. В позапрошлом году я в девяностодвухлетнем возрасте снова побывал у них в гостях. У моего внука уже своих две дочери, то есть у меня появились две правнучки, и мы постоянно в контакте. Так что сахалинский период, хотя и был в моей жизни недолгим, положил начало такому важному событию, которое со мной до сих пор, и я благодарен судьбе за это.

ВЛАД АРОНОВ
(Нью-Йорк, октябрь 2019 года)

Добавить комментарий