Алла Боссарт. ГУРМЭ ЖИЗНИ (к семидесятилетию со дня рождения Петра Вайля)

Долго выбирала карточку и наконец остановилась на этой.

Еда была для Пети не просто едой. Философия еды, ее эстетика, поэзия, торжество, политика, сюжеты еды, фон и тема общения, история еды, ее география, аранжировка дружбы и любви…
Помнишь, Эля Elvira Vail, ты рассказывала, как однажды в молодости Петя спросил, почему ты все-таки вышла за него замуж? «Смешил и вкусно кормил», — ответила ему любимая.

Не так часто встречаются люди, которые являются именно тем, кем кажутся. Петр Вайль был из них — весельчак, отчаянный жизнелюб и большой мастер, а также высочайший ценитель, эксперт слова. И — нет, не обжора, упаси бог! Даже не гурман, а то, что французы называют «гурмэ» — поэт еды.
Да и вообще поэт. Он ко всему в жизни относился вот так — проникновенно осмысляя, восхищаясь, почти обожествляя. К литературе, к стихам («Стихи про меня»), к друзьям, к архитектуре, к любимым городам, особенно к Венеции. К жене.
Только Вайль мог написать такую книгу, как «Гений места» — объяснение в любви городам и тем, кто их одухотворил. Одна из моих любимых книг вообще, из немногих, которые уехали со мной в Израиль. И самая любимая из книг Петра.
Он написал очень много. Глубоких, смешных и всегда блестящих текстов. Его творческую пружину могло завести что угодно: и водка под огурчик на кухне, и русская классика, и итальянское кино, и японская ширма, и туфли Урсулы на полотне Вермеера, и Гранд канал, и камень в стене римской базилики.
Петр и сам был таким камнем, сливаясь со своим именем. Основательным и очень надежным. При сравнительно некрупной фигуре — коренастый мужчина среднего роста — он казался гигантом, старым викингом, с этой своей белой бородой и огромным лбом.
Если ему что-то нравилось, он, слегка картавящий, со смехом восклицал: «Уовко!» и все, что делал было именно «уовким». Ловко ел, ловко ходил, ловко говорил, ловко выпивал, ловко писал. Был, короче, ловкач и везунчик. Ненасытный путешественник, пожиратель пространства и Знания, настоящий энциклопедист. Хлебосол. Виночерпий. Потрясающий собеседник. Неисчерпаемый, бесконечно остроумный рассказчик. Великий мастер жизни. Даже так: Мастер.

Со смертью друзей мириться всегда тяжело. В смерть Пети Вайля поверить было невозможно, так мощно хлестал из него поток жизни.

Сегодня Пете исполнилось бы 70 лет. Всего 70.
Эля, Элечка. Я думаю, Петя растворен во всем, чем ты окружила себя. В Венеции, в море, в книгах, картинах, в твоем внуке по имени Данте, в друзьях.

Дорогой Петя, мы очень любили тебя.
Вернее, любим.

Image may contain: 1 person, sitting and food

Один комментарий к “Алла Боссарт. ГУРМЭ ЖИЗНИ (к семидесятилетию со дня рождения Петра Вайля)

  1. Алла Боссарт. ГУРМЭ ЖИЗНИ (к семидесятилетию со дня рождения Петра Вайля)

    Долго выбирала карточку и наконец остановилась на этой.

    Еда была для Пети не просто едой. Философия еды, ее эстетика, поэзия, торжество, политика, сюжеты еды, фон и тема общения, история еды, ее география, аранжировка дружбы и любви…
    Помнишь, Эля Elvira Vail, ты рассказывала, как однажды в молодости Петя спросил, почему ты все-таки вышла за него замуж? «Смешил и вкусно кормил», — ответила ему любимая.

    Не так часто встречаются люди, которые являются именно тем, кем кажутся. Петр Вайль был из них — весельчак, отчаянный жизнелюб и большой мастер, а также высочайший ценитель, эксперт слова. И — нет, не обжора, упаси бог! Даже не гурман, а то, что французы называют «гурмэ» — поэт еды.
    Да и вообще поэт. Он ко всему в жизни относился вот так — проникновенно осмысляя, восхищаясь, почти обожествляя. К литературе, к стихам («Стихи про меня»), к друзьям, к архитектуре, к любимым городам, особенно к Венеции. К жене.
    Только Вайль мог написать такую книгу, как «Гений места» — объяснение в любви городам и тем, кто их одухотворил. Одна из моих любимых книг вообще, из немногих, которые уехали со мной в Израиль. И самая любимая из книг Петра.
    Он написал очень много. Глубоких, смешных и всегда блестящих текстов. Его творческую пружину могло завести что угодно: и водка под огурчик на кухне, и русская классика, и итальянское кино, и японская ширма, и туфли Урсулы на полотне Вермеера, и Гранд канал, и камень в стене римской базилики.
    Петр и сам был таким камнем, сливаясь со своим именем. Основательным и очень надежным. При сравнительно некрупной фигуре — коренастый мужчина среднего роста — он казался гигантом, старым викингом, с этой своей белой бородой и огромным лбом.
    Если ему что-то нравилось, он, слегка картавящий, со смехом восклицал: «Уовко!» и все, что делал было именно «уовким». Ловко ел, ловко ходил, ловко говорил, ловко выпивал, ловко писал. Был, короче, ловкач и везунчик. Ненасытный путешественник, пожиратель пространства и Знания, настоящий энциклопедист. Хлебосол. Виночерпий. Потрясающий собеседник. Неисчерпаемый, бесконечно остроумный рассказчик. Великий мастер жизни. Даже так: Мастер.

    Со смертью друзей мириться всегда тяжело. В смерть Пети Вайля поверить было невозможно, так мощно хлестал из него поток жизни.

    Сегодня Пете исполнилось бы 70 лет. Всего 70.
    Эля, Элечка. Я думаю, Петя растворен во всем, чем ты окружила себя. В Венеции, в море, в книгах, картинах, в твоем внуке по имени Данте, в друзьях.

    Дорогой Петя, мы очень любили тебя.
    Вернее, любим.

Добавить комментарий