Дмитрий Быков. Высокомерие

История не мелочна, не мстительна, не упростительна, но просто есть и то, что непростительно

В отечестве фашизма победившего,
Европу хорошо разбередившего,
Сверхчеловеку грабки развязавшего
И как он есть наглядно показавшего,

Пивозачатого, пеннорождённого,
Из адовых глубин освобождённого,
В конце концов упорно осаждённого
И побеждённого, —

В отечестве раскаянных, стенающих,
Самих себя усердно приминающих,
Евреев и кавказцев принимающих,
Не понимающих,

Как это так — из Вагнера, из Фауста,
В столице европейского артхауса,
Ну ладно Гинденбург, ну ладно хаос-то,
Но вот, пожалуйста,

Где на любом плацу, в любом собрании
Любой кирпич таит напоминание
Об этой мании, царившей ранее,
О той Германии,

Которая с азов переменяется,
На предков зов уже не отзывается,
Которая так только называется,
Все извиняется.

История не мелочна, не мстительна,
Не упростительна,
Но просто есть и то, что непростительно.
И ведь действительно.

В такой стране, не более не менее,
Испытываешь род высокомерия
От имени врага, её разбившего,
От имени страны, где так и ждём его —

Фашизма, никогда не победившего,
А значит, никогда не побеждённого,
Где все вожди с их будками и буркалами
Уже давно глядятся Гинденбургами

И с точки зрения хрониста сведущего
Любой рулящий — Гинденбург для следующего;
От имени пространства нелюдимого,
Пестро-единого, непобедимого,

Где так бессмертны скука и бескормица,
Что дьявол не родится, не оформится,
От имени земли, где Бога не было,
Где не родятся Юнгер или Эвола,

От ада вящего, живородящего,
Бессмертно длящего,
В крови бродящего.

Один комментарий к “Дмитрий Быков. Высокомерие

  1. Дмитрий Быков. Высокомерие

    История не мелочна, не мстительна, не упростительна, но просто есть и то, что непростительно

    В отечестве фашизма победившего,
    Европу хорошо разбередившего,
    Сверхчеловеку грабки развязавшего
    И как он есть наглядно показавшего,

    Пивозачатого, пеннорождённого,
    Из адовых глубин освобождённого,
    В конце концов упорно осаждённого
    И побеждённого, —

    В отечестве раскаянных, стенающих,
    Самих себя усердно приминающих,
    Евреев и кавказцев принимающих,
    Не понимающих,

    Как это так — из Вагнера, из Фауста,
    В столице европейского артхауса,
    Ну ладно Гинденбург, ну ладно хаос-то,
    Но вот, пожалуйста,

    Где на любом плацу, в любом собрании
    Любой кирпич таит напоминание
    Об этой мании, царившей ранее,
    О той Германии,

    Которая с азов переменяется,
    На предков зов уже не отзывается,
    Которая так только называется,
    Все извиняется.

    История не мелочна, не мстительна,
    Не упростительна,
    Но просто есть и то, что непростительно.
    И ведь действительно.

    В такой стране, не более не менее,
    Испытываешь род высокомерия
    От имени врага, её разбившего,
    От имени страны, где так и ждём его —

    Фашизма, никогда не победившего,
    А значит, никогда не побеждённого,
    Где все вожди с их будками и буркалами
    Уже давно глядятся Гинденбургами

    И с точки зрения хрониста сведущего
    Любой рулящий — Гинденбург для следующего;
    От имени пространства нелюдимого,
    Пестро-единого, непобедимого,

    Где так бессмертны скука и бескормица,
    Что дьявол не родится, не оформится,
    От имени земли, где Бога не было,
    Где не родятся Юнгер или Эвола,

    От ада вящего, живородящего,
    Бессмертно длящего,
    В крови бродящего.  

Добавить комментарий