Эссе Дмитрия Быкова «Смерть Вазир-Мухтара»

1

Эпиграфом к своему второму и лучшему роману (1928) Тынянов поставил «Надпись» Баратынского, появившуюся в «Северных цветах» за сто лет до того (1826).

Взгляни на лик холодный сей,
Взгляни: в нем жизни нет;
Но как на нем былых страстей
Ещё заметен след!
Так ярый ток, оледенев,
Над бездною висит,
Утратив прежний грозный рёв,
Храня движенья вид.

Этот текст заставляет вспомнить «Памятник Петру Великому» Мицкевича:

Так водопад из недр гранитных скал
Исторгнется и, скованный морозом,
Висит над бездной, обратившись в лёд.

Два поэта, укрывшиеся под одним плащом в канун наводнения 1824 года и сравнивающие монумент Фальконе с застывшим водопадом, — не Пушкин и Мицкевич, согласно распространённой трактовке, а Мицкевич и Вяземский: Пушкин в это время в южной ссылке, что и помешало ему лично увидеть самое знаменитое наводнение в петербургской истории. Весьма вероятно также, что сравнение с водопадом приписано Вяземскому задним числом — после того как Мицкевич прочёл стихотворение Баратынского. Но именно после третьей части «Дзядов» Мицкевича застывший водопад стал олицетворять в мировой поэзии переломившееся, остановленное время, так что эпиграф имеет отношение не столько к герою-протагонисту, сколько к его эпохе. Тынянов обратился к последнему году Грибоедова, чтобы рассказать о собственном умирании: ему оставалось пятнадцать лет, но роковая болезнь — рассеянный склероз — диагностирована у него в конце двадцатых. Это накладывалось на тяжёлую любовную драму, чувство тупика и настойчивую мысль о самоубийстве, владевшую им, по свидетельству Каверина, в последние годы.  

 
Читать дальше здесь:

Один комментарий к “Эссе Дмитрия Быкова «Смерть Вазир-Мухтара»

  1. Эссе Дмитрия Быкова «Смерть Вазир-Мухтара»

    1

    Эпиграфом к своему второму и лучшему роману (1928) Тынянов поставил «Надпись» Баратынского, появившуюся в «Северных цветах» за сто лет до того (1826).

    Взгляни на лик холодный сей,
    Взгляни: в нем жизни нет;
    Но как на нем былых страстей
    Ещё заметен след!
    Так ярый ток, оледенев,
    Над бездною висит,
    Утратив прежний грозный рёв,
    Храня движенья вид.

    Этот текст заставляет вспомнить «Памятник Петру Великому» Мицкевича:

    Так водопад из недр гранитных скал
    Исторгнется и, скованный морозом,
    Висит над бездной, обратившись в лёд.

    Два поэта, укрывшиеся под одним плащом в канун наводнения 1824 года и сравнивающие монумент Фальконе с застывшим водопадом, — не Пушкин и Мицкевич, согласно распространённой трактовке, а Мицкевич и Вяземский: Пушкин в это время в южной ссылке, что и помешало ему лично увидеть самое знаменитое наводнение в петербургской истории. Весьма вероятно также, что сравнение с водопадом приписано Вяземскому задним числом — после того как Мицкевич прочёл стихотворение Баратынского. Но именно после третьей части «Дзядов» Мицкевича застывший водопад стал олицетворять в мировой поэзии переломившееся, остановленное время, так что эпиграф имеет отношение не столько к герою-протагонисту, сколько к его эпохе. Тынянов обратился к последнему году Грибоедова, чтобы рассказать о собственном умирании: ему оставалось пятнадцать лет, но роковая болезнь — рассеянный склероз — диагностирована у него в конце двадцатых. Это накладывалось на тяжёлую любовную драму, чувство тупика и настойчивую мысль о самоубийстве, владевшую им, по свидетельству Каверина, в последние годы.

    Читать дальше по ссылке в блоге.

Добавить комментарий