Дмитрий Быков. Баллада начала марта

В начале марта, пятого числа,
Ушел великий вождь, товарищ Сталин.
Усоп. Страна утрату понесла.
Великий гроб венками был завален.
Толпу рабов, как в древних временах,
Передавили на похоронах.

Усоп наш ясный сокол, наш Финист,
Его сосуд был от склероза хрупок.
Я в этом смысле как бы сталинист —
Я склонен одобрять его поступок.
В конце концов, он мог бы править впредь,
Он даже мог вообще не умереть.

Он мог бы жить и в бездну нас толкать,
Шепча слова дрожащими губами;
Он проскрипел бы девяносто пять,
Как до сих пор еще скрипит Мугабе, —
Процент же долгожителей высок-с,
В сторонке нервно курят Чейн и Стокс.

Хвала вождю, и френчу, и усам!
Стране на поругание и горе,
Он вынужден скончаться лично, сам,
И памятник себе — хотя бы в Гори —
Он заслужил. От мора и войны
Мы ненадолго были спасены.

Да, недобил врагов, недокурил…
Какая б из России вышла Спарта!
Какой он миру праздник подарил 

В весенний день, в канун Восьмого марта!
Конечно, смерти радоваться грех,
Но Сталин осчастливил чуть не всех.

Внезапно повернулось колесо,
И оттепель пришла в начале года.
Гордиться нечем: тут терпели всё,
Но есть еще, товарищи, природа.
Когда парализована страна —
Тогда вступает в действие она.

Но был другой. И в качестве лица
Российского — он просто идеален.
Он был мудрей иного мудреца,
Он был куда гуманнее, чем Сталин,
Вмешаться Бога он не вынуждал
И от природы милости не ждал.

В Очакове он был неудержим.
Его бодрили ратные картины.
Курляндию привел, как некий Крым,
Под бдительную длань Екатерины;
Неоднократно пережив провал,
Себя он ванькой-встанькой называл.

Пока другие строили успех
За счет интриг, пронырства или спален, —
Он был честней и видел дальше всех.
Не Сталин вспоминается, а Пален
В начале марта моему уму.
А почему? Да так, нипочему.

Один комментарий к “Дмитрий Быков. Баллада начала марта

  1. Дмитрий Быков. Баллада начала марта

    В начале марта, пятого числа,
    Ушел великий вождь, товарищ Сталин.
    Усоп. Страна утрату понесла.
    Великий гроб венками был завален.
    Толпу рабов, как в древних временах,
    Передавили на похоронах.
    Усоп наш ясный сокол, наш Финист,
    Его сосуд был от склероза хрупок.
    Я в этом смысле как бы сталинист —
    Я склонен одобрять его поступок.
    В конце концов, он мог бы править впредь,
    Он даже мог вообще не умереть.

    Он мог бы жить и в бездну нас толкать,
    Шепча слова дрожащими губами;
    Он проскрипел бы девяносто пять,
    Как до сих пор еще скрипит Мугабе, —
    Процент же долгожителей высок-с,
    В сторонке нервно курят Чейн и Стокс.

    Хвала вождю, и френчу, и усам!
    Стране на поругание и горе,
    Он вынужден скончаться лично, сам,
    И памятник себе — хотя бы в Гори —
    Он заслужил. От мора и войны
    Мы ненадолго были спасены.

    Да, недобил врагов, недокурил…
    Какая б из России вышла Спарта!
    Какой он миру праздник подарил

    В весенний день, в канун Восьмого марта!
    Конечно, смерти радоваться грех,
    Но Сталин осчастливил чуть не всех.

    Внезапно повернулось колесо,
    И оттепель пришла в начале года.
    Гордиться нечем: тут терпели всё,
    Но есть еще, товарищи, природа.
    Когда парализована страна —
    Тогда вступает в действие она.

    Но был другой. И в качестве лица
    Российского — он просто идеален.
    Он был мудрей иного мудреца,
    Он был куда гуманнее, чем Сталин,
    Вмешаться Бога он не вынуждал
    И от природы милости не ждал.

    В Очакове он был неудержим.
    Его бодрили ратные картины.
    Курляндию привел, как некий Крым,
    Под бдительную длань Екатерины;
    Неоднократно пережив провал,
    Себя он ванькой-встанькой называл.

    Пока другие строили успех
    За счет интриг, пронырства или спален, —
    Он был честней и видел дальше всех.
    Не Сталин вспоминается, а Пален
    В начале марта моему уму.
    А почему? Да так, нипочему.

Добавить комментарий