Бывает нечто, о чём говорят: «смотри, вот, это новое»;
но это было уже в веках, бывших прежде нас.
(Екклесиаст 1:10)
История учит, что история не учит тех, кто не хочет учиться.
Часто кричат – вот новое, необычайное, впервые в мире!
А потом видим, что и это уже было.
Только в другом месте, в других одеждах и с иными именами.
Так и с катастрофой 20-го века – Великой Войной и жуткими эпидемиями, унесшими многие миллионы жизней. Самые страшные истории прошли в России и Китае.
Но и это уже бывало – например, в Южной Америке, 4-5 веков назад.
Кондотьеры, авантюристы, флибустьеры разграбили целый континент, стали причиной гибели миллионов. А потом сами погибли — в борьбе за власть и добычу.
Русская Каравелла — в начале 20 века — была брошена капитаном, поссорившимся с командой. Толковые люди – но, впервые за штурвалом. Не справились с управлением, встречным ветром и голодными матросами. И стали добычей небольшой группы предельно-жестоких искателей приключений, которые – в свою очередь – перессорились и перебили друг друга.
Куда плыть дальше ни один из них не знал.
А что же народ?! А народ – что дети.
Крепостные или вольноотпущенники.
Навигацкому делу не обучены.
Гниют доски, рассыпаются скелеты. Как слезть с мели, никто не знает.
Ибо они были профессиональные террористы и юристы-заочники.
Работать – не их занятие.
Кто виноват? – скоро уже станет понятно.
А вот второй вопрос — Что делать?
Учиться надо. В веках до нас, и это уже было.
И известно, куда идти.
Эдуард Шехтман • 7 ноября 2018 — в своих Колибрик-ах —
СLXV
«25-е, Первый день»
К власти приход гегемона
С убийств начался и со шмона.
Бывает нечто, о чём говорят: «смотри, вот, это новое»;
но это было уже в веках, бывших прежде нас.
(Екклесиаст 1:10)
— — — —
yury kam — Кто виноват? – скоро уже станет понятно.
А вот второй вопрос — Что делать?
Учиться надо. В веках до нас, и это уже было.
И известно, куда идти.
::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
И – куда же? … Имеется 7 апрельских анекдотов —
newrezume.org/news/2017-04-25-21000 …вот два из этих семи:
1. Ненастным октябрьским утром 1917 года просыпается Ленин с ужасной головной болью в незнакомом кабинете. Видит: на полу у его ног мирно посапывает Дзержинский, в другом кресле в углу храпит Троцкий. Ленин расталкивает Дзержинского и спрашивает:
— Феликс, ты помнишь, что вчера было? У меня в памяти провал…
— Володенька, помню, что говорили за революцию, как обычно, обсуждали планы… Послали Леву за водкой, он пришел с какими-то матросами. Опять пили, потом пошли на улицу. Помню, что дрались с полицейскими и, кажется, с юнкерами. Потом, помню, пошли с моряками на какой-то крейсер и стреляли из пушки потехи ради. Потом что-то брали штурмом. Кажется, залезли в женскую школу, потом на почтамт, я еще марок натырил. Потом помню, что на какой-то броневик забрался и чего-то там толпе втирал… Е-мое, Володя, кажется, мы ворвались на совещание правительства в Зимнем и всех их повыгоняли в шею!
— Боже мой, Феликс, какой позор! Как теперь людям в глаза смотреть?
2. В разговоре с английским фантастом Гербертом Уэллсом Ленин искренне сокрушался, что мать всего один год не дожила до революции.
— Уж лучше бы я не дожил, — слезливо говорил он. Уэллс с ним соглашался. 🙂