Татьяна Хохрина. О Розе Соломоновне Фрумис

Роза Соломоновна Фрумис ведала в Малаховской поликлинике приемом анализов. Вообще у нее не было никакого медицинского образования, она долгое время работала в регистратуре, но как-то подменила лаборантку, принимавшую анализы, потом еще пару раз, а дальше уже осела в лаборатории навсегда. Она была серьезная, аккуратная, без дурацких усмешек, к тому же выучила много профессиональных слов, а главное — это работа ей очень нравилась. Она ведь не просто записывала данные направлений в журнал и раскладывала по каталкам разномастные банки с подозрительным содержимым. Она чувствовала себя посвященной в тайную жизнь малаховских жителей, причастной к их интимным тайнам и это заставляло ее гордиться порученным делом.

Женщина она была немолодая, одинокая, из близких были только два взрослых племянника, живущих в Феодосии. К ним она ездила с подарками на три недели каждое лето, кроме тех случаев, когда ее не отпускали в отпуск. Розу Соломоновну это не слишком огорчало, потому что только подтверждало незаменимость ее на своем ответственном посту. В то же время отсутствие личной жизни позволяло ей целиком сосредоточиться на работе и аккумулировать малаховские тайны без риска разделить их с домашними. Принимая очередную майонезную банку или поллитровку с мочой или спичечный коробок с другим содержимым, она привставала на стуле, интимно склонялась к пациенту, ласково говорила:»Ну что там у нас?», многозначительно качала головой, словно уже предполагала результат исследования, и на некоторых (особенно — на мнительных пожилых мужчин) это производило такое внушительное впечатление, что они мешкали, задерживались, просительно вглядывались ей в лицо и шепотом спрашивали:»Розочка, как Вы считаете, не плохо?…», на что она заводила глаза, пожимала пухлыми плечами и отвечала:»Трудно сразу сказать, но что-то меня настораживает…» После чего банка отправлялась на каталку, а пациент на дрожащих ногах доползал до ближайшего стула и жаловался тем, кто оказывался рядом, на грядущие испытания.

Роза Соломоновна так гордилась своей работой и обретенными знаниями, что охотно озвучивала свои соображения не только непосредственно хозяину анализов, но и другим малаховским жителям, благо все друг друга знали. Это увеличивало ее значительность в глазах общественности и позволяло ей быть в центре внимания. Например, стоит очередь за творогом на рынке, только отошел с покупкой директор комиссионки Брофман, а Роза уже докладывает остальным:»Что-то мне не нравится у Брофмана моча! С тех пор, как он разошелся с Фирой и привел эту молодую шиксу, у него совершенно изменились анализы! С Фирой моча была прозрачная, светло-желтая, как бульон от домашней курочки! А с этой блядью совершенно другая картина, противно смотреть! Я это так не оставлю, я ему выскажу за его билирубин! Так недолго доиграться до лейкоцитов!» Поскольку слушатели понимали в анализах еще меньше Розы, а новую жену Брофмана дружно не одобряли, они ужасались Брофманской судьбой и начинали его жалеть еще до того, как он дождался результатов анализов.

Вообще допущенность Розы в святая святых не просто укрепляла ее реноме, она создавала ей массу дополнительных опций. Достаточно было зайти к председателю сельсовета, посмотреть на него со слезой и сказать: «Николай Васильевич! Надо нам думать, как нам выходить из положения…Не хочу Вас пугать раньше времени, но Вашей Вере Петровне, думаю, пора сдать анализы, чтоб не было таки поздно…Вы обратили внимание на ее цвет лица?», как Николай Васильевич, забыв, что только два часа назад встретил мордастую и цветущую Веру Петровну, вернувшуюся с отдыха на Золотых Песках, пугался, терялся и суетливо подписывал любые Розины ходатайства, бормоча просьбы о содействии в лечении. Роза же, подхватив петицию, суровела лицом и отрывисто, немногословно отвечала:»Попробуем что-то сделать. Надо бороться до конца!»

Поскольку и анализы, и заключения об их исследовании проходили через Розины руки, точнее, именно она осуществляла непосредственную связь с населением, многие предполагали, что от ее знания и стараний зависят и сами результаты. Поэтому народ старался с ней не ссориться, пытался наладить с ней дружбу и всячески с Розой заигрывал. По сухому остатку Розины возможности превосходили возможности главврача поликлиники, тем более, что и он сам сдавал свои коробки и банки той же Розе. Роза развернула плечи, приосанилась, приоделась благодаря неформальным связям, отъелась на дефицитных харчах и чувствовала себя королевой. Дошло до того, что в порядке поощрения она получила профсоюзную путевку в Карловы Вары и, вместо пыльной Феодосии и узкой коечки у племянников в беседке, рассекала с женой председателя сельсовета Верой Петровной в соседних номерах Грандотеля Амбассадор.

Казалось, так будет всегда, тем более что Роза Соломоновна, хоть уже и преодолела пенсионный барьер, не собиралась оставлять свой государственный пост, пока собственные плохие анализы не заставят уйти на покой. Но расчет редко бывает верен. В поликлинику пришел новый главврач. И, как любая новая метла, захотел показать, что экономика должна быть экономной и всегда есть пути оптимизации. Первой на этих путях оказалась Роза Фрумис. Недолго думая, новый начальник велел выставить каталки для анализов прямо перед лабораторией для самообслуживания, а результаты выкладывать в запечатанных конвертах с фамилиями в специальную коробку рядом, чтоб каждый пациент мог взять их сам и дома насладиться или зайти с конвертом к лечащему врачу. В Розе отпала всякая нужда. Напрасно она пугала начальника опасностью путаницы, возможным нарушением конфиденциальности и даже вульгарной подменой. Он стоял насмерть. Анализы его не волновали, а ставка освобождалась и это было важнее. Роза решила на худой конец вернуться в регистратуру, но и там ее не ждали. Пенсионерка — иди отдыхай. И Роза оказалась не у дел.

Понятное дело, что как только Роза очутилась за воротами поликлиники, ее популярность и почитание в народе сдулись, как худой воздушный шар. Она пробовала использовать прежнюю методику устрашения и интриги, но это уже не работало, ведь она больше не была должностным лицом, а стала простая пенсионерка Розка Фрумис с Рельсовой улицы. Одна радость, что новый главврач то ли от усталости, то ли от неумеренных возлияний как-то облез и усох. И встречая его на улицах, Роза Соломоновна говорила случайным прохожим: «Что он себе думает, этот дурак?! Ему давно надо сдать анализы! Но только в хорошие, надежные руки, чтоб ему не подсунули чужие глисты!»