Бахыт Кенжеев. Город мой…

Город мой – белокаменный, кованый – знай играет на зависть европам,
как граненый стакан газированной с кумачовым имперским сиропом,
и, обнявшись с самбистами рослыми, под латунь духового оркестра
орды гипсовых девушек с веслами маршируют у Лобного места.

Ни анемии, ни плоскостопия. Зря, дружок, зарекаемся мы
(лейся, песня, сбывайся, утопия!) от парадов, сумы да тюрьмы.
Ах, казенные шаечки-веники. То перловка, то кислые щи.
Мертвый труп воробья в муравейнике. Выцветай же скорей, не трещи,

не смущай, похоронная хроника. Мы ведь тоже катались в метро,
в зоопарке смотрели на слоника, ели ситники, пили ситро,
распевали частушки веселые, осушив по сто семьдесят грамм,
и стояли пред Господом голые, прикрывая ладонями срам.

Image may contain: 2 people, crowd, outdoor and text

Один комментарий к “Бахыт Кенжеев. Город мой…

  1. Бахыт Кенжеев

    Город мой – белокаменный, кованый – знай играет на зависть европам,
    как граненый стакан газированной с кумачовым имперским сиропом,
    и, обнявшись с самбистами рослыми, под латунь духового оркестра
    орды гипсовых девушек с веслами маршируют у Лобного места.

    Ни анемии, ни плоскостопия. Зря, дружок, зарекаемся мы
    (лейся, песня, сбывайся, утопия!) от парадов, сумы да тюрьмы.
    Ах, казенные шаечки-веники. То перловка, то кислые щи.
    Мертвый труп воробья в муравейнике. Выцветай же скорей, не трещи,

    не смущай, похоронная хроника. Мы ведь тоже катались в метро,
    в зоопарке смотрели на слоника, ели ситники, пили ситро,
    распевали частушки веселые, осушив по сто семьдесят грамм,
    и стояли пред Господом голые, прикрывая ладонями срам.

Добавить комментарий