Самое начало агитпропа ?

Cчиталось, что Федор Васильевич Ростопчин мог говорить с простым народом на одном с ним языке. Талант этот он практиковал в виде так называемых «афиш», или «Дружеских посланий oт главнокомандующего в Москве к жителям ее«. Cодержание aфишек предположительно освещало ход русско-французской войны 1812 года с точки зрения простого люда. Просто не могу отказать себе в удовольствии привести первую из них целиком:

“                                    № 1

Московский  мещанин,   бывший   в   ратниках,  Карнюшка Чихирин,  выпив лишний  крючок  на  тычке,  услышал,  что будто Бонапарт  хочет   идти  на  Москву,   рассердился  и,  разругав скверными  словами вcex  французов,  вышед  из  питейнаго дома, заговорил под орлом  так: «Как! К нам?  Милости просим, хоть на святки,  хоть и  на  масляницу:  да  и  тут  жгутами  девки так припопонят,  что   спина   вздуется  горой.   Полно  демоном-то наряжаться: молитву сотворим, так  до петухов сгинешь! Сиди-тко лучше  дома да  играй  в  жмурки  либо  в  гулючки.  Полно тебе фиглярить: ведь солдаты-то твои карлики да щегольки; ни тулупа, ни рукавиц, ни малахая,  ни онуч не наденут. Ну, где им русское житье-бытье вынести? От капусты  раздует, от каши перелопаются, от  щей  задохнутся,  а  которые  в  зиму-то  и  останутся, так крещенские  морозы  поморят;  право,  так,  все  беда:  у ворот замерзнуть,  на  дворе  околевать,  в  сенях  зазябать,  в избе задыхаться, на  печи обжигаться.  Да что  и говорить! Повадился кувшин по  воду  ходить,  тут ему  и  голову  положить. Карл-то шведский пожилистей  тебя был,  да и  чистой царской  крови, да уходился  под  Полтавой,  ушел  без  возврату.  Да  и  при тебе будущих-то мало  будет. Побойчей  французов твоих  были поляки, татары и шведы, да и тех старики наши так откачали, что и по cю пору круг Москвы курганы, как грибы, а под грибами-то их кости. Ну, и твоей  силе быть  в могиле. Да знаешь  ли, что такое наша матушка Москва? Вить  это не  город, а царство.  У тебя дома-то слепой да хромой, старухи да ребятишки остались, а на немцах не выедешь: они тебя с  маху сами оседлают. А  на Руси што, знаешь ли ты,  забубенная голова?  Выведено 600  000, да  забритых 300000, да  старых  рекрутов 200000.  А  все молодцы:  одному Богу веруют, одному царю  служат, одним  крестом молятся, все братья родные.  Да  коли  понадобится,  скажи  нам  батюшка  Александр Павлович: «Сила христианская,  выходи!»—и высыпет бессчетная, и свету Божьяго не  увидишь! Ну, передних  бей, пожалуй: тебе это по сердцу; зато  остальные-то тебя доконают  на веки веков. Ну, как же тебе к нам  забраться? Не токмо что Ивана Великаго, да и Поклонной во  сне  не  увидишь. Белорусцев  возьмем  да  тебя в Польше и  погребем.  Ну, поминай  как звали!  По сему  и прочее разумевай, не  наступай,  не  начинай, а  направо  кругом домой ступай и  знай  из роду  в род,  каков  русский народ!  » Потом Чихирин пошел бодро и  запел: «Во поле береза стояла», а народ, смотря на него,  говорил: «Откуда берется?  А что говорит дело, то уж дело!»

Граф Растопчин”.