Дмитрий Быков. Холодный блюз

Когда с верховной должности снимали Хруща,
он молвил на собранье братвы:
— Вот вы меня снимаете, руками плеща тому, какие храбрые вы.
Но если я отправлюсь бродить-кочевать, преследуем и плохо одет,
Меня хоть пустят переночевать, а вас еще, может быть, и нет.

Россия — большая, холодная страна, особенно ближе к январю.
Тут статус не важен, и слава не важна, про деньги уже не говорю.
Не важно, какая прислуга и кровать, не важно, афера или труд,
А важно, пустят ли переночевать, как только все это отберут.

Когда я с работы карабкаюсь домой — еще хорошо, что не с сумой, —
Все чаще я думаю просто: «Боже мой», ежусь — и снова «Боже мой».
Какой ужасный ветер, какой ужасный ветер! Осени черный океан!
Куда стремится Фауст, о чем страдает Вертер, кого еще хочет Дон Гуан?!
Мы все еще жаждем кого-то подчинять, планируем что-то отжимать —
А важно только, пустят ли переночевать, пустят ли переночевать.

В России холодает к началу октября, и вот что надо помнить о ней:
Чем горше досталось, тем проще отобрать; чем легче досталось —
тем трудней.
Талант не отнимешь, породу не отнимешь, характер и пятую графу,
А дом или деньги, работа или имидж вообще отбираются, как тьфу.
Тогда уже не важно, умеешь ты кивать, ковать или деньги отмывать,
А важно, пустят ли переночевать, пустят ли переночевать.

Я много трудился бессмысленным трудом в огромной и холодной стране.
Я вряд ли куплю себе прииск или дом, но главный мой приз уже при мне.
Я плохо умею кастрюли починять, получше — страшилки сочинять,
Но меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.
Сначала, как водится, станут очернять, позже предложат линчевать,
Но меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.
Чучелу пора себя переначинять, надо с чего-то начинать,
И меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.

 Но тем и смущает Россия, отче-мать, большие, холодные места, —
Что всех без разбору пускает ночевать, буквально девяносто из ста.
Ее благая весть, врожденная болесть, привычка поживать-наживать —
Сперва растопчут честь, отнимут все, что есть, а после пустят                         переночевать.
Украл ли, убил ли, на части разрубил ли — пустят переночевать,
Баран ли, дебил ли, отца и мать забыл ли — пустят переночевать!

Глядится помято, сражался бесславно, привык воровать и бичевать —

Чего уж им я-то, меня они подавно пустят переночевать.
Входишь в избу, в ее копоть и резьбу — а там нас уже не сосчитать:
Всех пугал и чучел, и всех, кто меня мучил, пустили переночевать.

Ах, здравствуйте, здравствуйте, не стесняйтесь, пьянствуйте, подкиньте березовых дровец.
Мы пучились, мы мучились, соскучились и ссучились,
и вот где мы сошлись наконец.
Иди сюда, болезный, башку на чан железный, ноги под черный табурет,
Такая буря на дворе, а здесь, внутри, такой амбре — не знаю, ложиться
или нет.
Изба темна, и ночь темна, и дочь пьяна, и мать честна,
И буря сильна, и печь накалена —
Такая большая, холодная страна, холодная добрая страна.
Такая холодная добрая страна, большая и тесная страна.
Такая небрезгливая холодная страна, холодная и добрая страна.