Юрий Слёзкин. «Эра Меркурия: Евреи в современном мире» (Конспект, окончание)

 

Четвертая глава книги называется «Выбор Годл: Евреи и три Земли Обетованные». Понятно, что это отсылка к Тевье-молочнику и пяти его дочерям: «Цейтл отвергла богатого жениха и вышла замуж за портного, который умер от чахотки. Голд последовала за мужем-революционером в сибирскую ссылку. Шпринца утопилась из-за несчастной любви. Бейлка вышла за подрядчика-мошенника и уехала с ним в Америку.Хава сбежала с неевреем-самоучкой («вторым Горьким»), была оплакана отцом, как умершая, но в конце книги вернулась, раскаявшись».

«Большинство евреев, оставшихся в революционной России, не остались у себя дома: они переехали в Киев, Харьков, Ленинград и Москву и продвинулись по советской общественной лестнице…Капитализму, профессионализму и национализму противостоял социализм, претендовавший на роль их наследника и могильщика. Евреи, традиционные меркурианцы Европы, заметно преуспели в ключевых сферах современной жизни и оказались вдвойне уязвимы: как глобальные капиталисты, профессионалы и социалисты, они были чужаками по определению; как жрецы культурного наследия других племен, ини оказались опасными самозванцами…В начале 20 века у евреев было три возможных выбора – и три пункта назначения, — которые воплощали три разных варианта современной жизни: один относительно знакомый, но быстро развивавшийся, и два совсем новых. Соединенные Штаты олицетворяли неприкрытое меркурианство, неплеменную государственность и неоспоримый суверенитет капитализма и профессионализма…По настоящему новыми – и молодыми – были Палестина и Петроград. Земля Израиля олицетворяла безудержный аполлонизм и интегральный, территориальный, внешне светский еврейский национализм…Советская Россия олицетворяла конец всех различий и окончательное слияние всего меркурианского и аполлонийского: ума и тела, сознательности и стихийности, чуждости и туземности, времени и пространства, крови и почвы…Ни один из этих вариантов не был чистым; ни один не соответствовал обещанному, и каждый содержал в себе элементы двух других…Все три варианта не просто имели общие элементы – они предлагали выбор одним и тем же людям. Зятю-подрядчику было более или менее все равно, посылать Тевье в Америку или Палестину. Цейтл могла присоединиться к любой из своих оставшихся в живых сестер…не приходится сомневаться, что каждый из этих трех вариантов уводил евреев довольно далеко в направлении определенной и более или менее самостоятельной модели современной жизни и что все три воплощали радикальный отказ от статуса преуспевающего меньшинства в не слишком преуспевающих национальных государствах Европы. Соединенные Штаты представляли собой наименее радикальный вариант…Палестина и Советская Россия были настоящим Новым Светом – миром, построенным для новой породы людей».

Роль евреев в довоенном Советском Союзе была аналогична роли немцев в царской России…Меркурианские народы в космополитических империях, они олицетворяли современность и интернационализм среди аполлонийцев, обреченных на болезненную меркуризацию…Массовая миграция евреев в большие города, их особые отношения с большевизмом и их превращение в ядро новой советской интеллигенции не нравились тем, кто был против массовой иммиграции, не одобрял большевизма и не мог , по тем или иным причинам, присоединиться к новой советской интеллигенции…Связь евреев с Советским государством была главной темой антиеврейских писем, перехваченных ленинградским ОГПУ в середине 1920-х годов…Другой способ решения проблемы непропорционального представительства евреев в высших эшелонах советского общества заключался в том, чтобы переместить некоторых из них в нижние эшелоны – или, вернее, превратить евреев в «нормальную» национальность, приделав меркурианскую голову к аполлонийского телу…Никакой другой народ не был таким советским, и никакой другой народ не проявлял такой готовности к отказу от своего языка, обрядов и традиционных мест проживания. Никакой другой народ, иначе говоря, не был столь меркурианским…или столь революционным…».

Американская дочь Тевье (Бейлка), советская дочь (Голд) и их дети одинаково судили о трех дорогах, по которым шли члены их семьи…А что же дети Хавы в Палестине?…Не исключено, что одна из дочерей Бейлки предпочитала Эрец Исраэль Советскому Союзу, но ее голосок тонул в хоре мировой революции».

«Во второй половине 1930-х годов, вслед за установлением развитого сталинизма и особенно во время Великой Отечественной войны, Советское государство, управляемое выдвиженцами из числа русских рабочих и крестьян, начало ощущать себя законным наследником российского имперского государства и русской культурной традиции. И одновременно с этим, вслед за приходом к власти нацистов и особенно во время Великой Отечественной войны, некоторые представители советской интеллигенции, недавно заклейменные биологической национальностью, начали ощущать себя евреями».

«Когда пришли нацисты, дети Голд знали, что они – в определенном смысле – евреи. Многие из них никогда не были в синагоге, не видели меноры, не говорили на идише, не слышали о Касриловке и не пробовали фаршированной рыбы. Но они знали, что они евреи в советском смысле, который был также, в конечном счете, нацистским и традиционно еврейским. Они были евреями по крови».

«…этнизация Советского государства и национализация этнических евреев – усиливали друг друга, пока Сталин и новые чиновники Агитпропа не сделали два устрашающих открытия. Во-первых, евреи, как советская национальность, стала этнической диаспорой, потенциально лояльной враждебному государству…Во-вторых, согласно новому советскому определению национальной принадлежности и политической лояльности, русская советская интеллигенция, созданная и вскормленная товарищем Сталиным, была, как выяснилось, не русской – а значит, не вполне советской».

«Тем временем конгресс Соединенных Штатов проводил собственную чистку. Ее размах и жестокость несравнимы с советским вариантом, но ее жертвы имели схожее происхождение и обладали схожими убеждениями – с той важной разницей, что в Советском Союзе их преследовали как евреев, а в Соединенных Штатах как коммунистов».

Но, «В 1940-х и 1950-х годах либерализм сменил марксизм в качестве ортодоксии еврейских интеллектуалов…Подобно своим собратьям в Палестине и предвоенном СССР, американские евреи 1940-х и 1950-х годов с готовностью восприняли основополагающие принципы своей новой родины…Подобно марксизму, фрейдизм преуспел в качестве интеллектуальной программы; подобно марксизму, он никогда не был наукой и не оправдал себя как религия…Эти дедушки и бабушки представляли собой многочисленных Тевье и Голд, ибо Тевье и Голд были подлинными Авраамом и Саррой американских евреев – точно также, как творчество Шолом-Алейхема…было их новым Пятикнижием. Для того чтобы стать достойными американцами, евреи должны были снова стать Избранным Народом».

«Израиль был единственным послевоенным европейским государством…в котором сохранился дух великих националистических и социалистических революций межвоенного периода…Израиль 1950-х и 1960-х годов был не только аполлонийским и антимеркурианским в то время, когда западный мир, частью которого он являлся, двигался в противоположном направлении…Прожив две тысячи лет меркурианцами среди аполлонийцев, евреи превратились в единственных аполлонийцев в мире универсального меркурианства…Они по-прежнему были чужаками, но на этот раз любимыми (Западом) чужаками, поскольку пребывали в отдалении и не воспринимались как опасные меркурианцы».

«После смерти Сталина антиеврейская кампания выдохлась и евреи вернулись в высшие эшелоны советской профессиональной иерархии. Быстрота их продвижения была ниже довоенной и менее стремительной, чем у других этнических групп, но они оставались самой успешной и самой современной – по роду занятий и по демографическим показателям  — из всех советских национальностей…Евреи занимали первое место по всем основным показателям советского прогресса, кроме самого утешительного: наличие прото-национального государства с собственными культурными учреждениями».

«В то время как молодые советские евреи восставали против левого радикализма Голд и обращались к сионизму и – в особенности – к капитализму, молодые американские евреи восставали против капитализма Бейлки и обращались к сионизму и – в особенности – к левому радикализму»…Еврейские бунтари Америки 1960-х годов были единственными радикалами, происходившими из радикальных семей , — либо потому, что их родители были коммунистами, либо потому, что их родители простодушно служили ортодоксальному либерализму в стране субнациональных племенных и религиозных лояльностей. Еврейские родители были единственными американцами, веровавшими во всеобщую наготу и воспитывавшими своих детей соответствующим образом».

«Тем временем положение евреев в Советском Союзе становилось все более неуютным. Большинство из тех, кто отвернулся от коммунизма, предпочитали американский либерализм…однако были и те, чьи взоры устремлялись к Палестине…евреи были не только непропорционально представлены на самом верху…они, в отличие от большинства своих коллег-специалистов, имели собственный Иерусалим, к которому могли обратиться, и многочисленных родственников…которые были у себя дома за границей…В начале 1970-х годов дети Бейлки, превратившиеся к тому времени в самую влиятельную этнорелигиозную общину Америки, заново открыли своих советских братьев и сестер и признали в них «далекие остатки семей, спасшихся от гитлеровских и сталинских погромов». Превращение социалистов в евреев в Соединенных Штатах совпало с превращением социалистов в евреев в Советском Союзе, но если в Соединенных Штатах оно сопровождалось вхождением евреев в элиту, то в Советском Союзе оно усугубило отпадение евреев от государства…Вопоос о том, куда направиться, был важным для одних и не очень важным для других; возможность уехать из Советского Союза была важной для всех. Главным в исходе конца 20 века было не убеждение, что Бейлка и Хава выбрали правильно, а убеждение, что Голд выбрала неправильно. Все были согласны с тем, что путь Голд – социализм – оказался трагической ошибкой и что единственный реальный вопрос сводится к тому, следует ли сделать теперь то, что Голд следовать тогда: эмигрировать из ложного рая. Эмигрировали многие – и до, и после того, как Советское государство согласилось наконец, что социализм был трагической ошибкой».

«В начале 20 века у дочерей Тевье был выбор из трех земель обетованных. К началу 21 века осталось только две. Коммунизм проиграл либерализму и национализму и умер от истощения. Русская фаза еврейского века завершена…Еврейская фаза русской истории тоже завершена…Евреи, оставшиеся в Российской Федерации…стоят перед знакомым выбором всех меркурианских меньшинств в аполлонийских национальных государствах. Один путь – ассимиляция, ставшая возможной не только в результате верности большинства этнических евреев пушкинской вере, но и в результате обращения все большего числа этнических русских в веру универсального меркурианства…Другой путь состоит в том, что евреи останутся преуспевающим меркурианским меньшинством в аполлонийском национальном государстве…Другой революционный путь, «выбор Хавы», оказался гораздо более успешным. В самом общем смысле, сионизм одержал победу над коммунизмом, потому что национализм как таковой одержал победу над социализмом».

«Одна из причин широкого распространения нового образа Израиля коренится в степени силы и влиятельности американских евреев и, возможно, американизм зависят от сохранения Израилем статуса избранности и преодоления холокостом границ истории…Богатство и ученость приходят своим чередом, но в первую очередь Меркурий был вестником…Истеблишменты и сверхдержавы приходят и уходят, а степень соответствия традиционных меркурианских навыков экономике посттрадиционного  общества остается высокой…Большинство евреев мира живут в обществе, которое является меркурианским и по официальной вере, и – во все большей степени – по образу жизни: в обществе без «коренных национальностей», в обществе богоизбранных кочевых посредников…Выбор Годл может оказаться доступным – хорошо это или плохо – в Америке Бейлки