Леонид Юзефович как наследник Юрия Трифонова (О романе Леонида Юзефовича «Журавли и карлики»)

Леонид Юзефович как наследник Юрия Трифонова

(О романе Леонида Юзефовича «Журавли и карлики»)

 

Для того чтобы понять сегодня, надо

           понять вчера и позавчера.  Ю.Трифонов

 

Московский цикл Юрия Трифонова начинается с повести «Обмен» (1969), герой которой, инженер Виктор Дмитриев, хочет выехать из «коммуналки» и съехаться со своей больной матерью. Все мы жили когда-то в коммунальных квартирах и знакомы с этой проблемой. Однако, по сюжету и в жизни, начать процесс жилищного обмена — значит показать больной матери всю правду о ее здоровье, что было связано с известными моральными проблемами. Герой повести «Предварительные итоги» (1970) переводчик Геннадий Сергеевич вместе с приобретением определенного благополучия теряет способность к внутреннему самоусовершенствованию и сводит свою жизнь к чисто физическому существованию. В повести «Долгое прощание» (1971) актриса Ляля вспоминает о своей трудной, но душевно интенсивной прежней жизни и чувствует «не то радость, не то сожаление оттого, что все это было с нею когда-то». Наконец, герои повести «Другая жизнь» (1973) историк Сергей Троицкий и его жена Ольга испытывают  большое взаимное непонимание. Только после смерти Сергея к Ольге приходит хотя бы некоторое понимание внутренней жизни мужа. Критик А.Бочаров написал в предисловии к отдельному изданию «московских» повестей Юрия Трифонова: «Проводя своих героев через испытание бытом, испытание повседневной жизнью, он выявляет не всегда уловимую связь бытового, повседневного с высоким, идеальным, обнажает пласт за пластом всю многосоставность натуры человека, всю сложность влияний окружающей среды».

Мы видим в городских, московских повестях Трифонова бытовую неустроенность российской интеллигенции, ее придавленность «небогатой» жизнью, но вместе с тем и ее искания, ее хотя бы попытки что-то изменить. Эти попытки заканчиваются, как правило, неудачами, в результате которых многие герои Трифонова пытаются бежать, физически или духовно, на что указывает критик Валерий Суриков: «… в Среднюю Азию, Ребров («Долгое прощание», Е.Л.) — в Сибирь. Бежит и Троицкий — в заповедную область идей: когда все в тебе «выжито» и ты полностью выпотрошен жизнью — остаются химеры, а за ними смерть. Его последняя соломинка  спиритуализм — отчаянная попытка «проникнуть в другого, исцелиться пониманием». С преждевременной смертью Юрия Трифонова, ему было всего 55 лет, в марте1981года русская литература потеряла талантливого бытописателя российской интеллигенции времени брежневского застоя конца 60-х – середины 70-х годов прошлого века.

 

Книги Леонида Юзефовича начали выходить только в 1990-х годах,  и начинал он с детективных исторических романов о начальнике сыскной полиции Санкт-Петербурга конца 19 века Иване Дмитриевиче Путилине. В этом плане Юзефовича часто называют даже предшественником Бориса Акунина. Что привлекало самого Леонида Юзефовича в детективном жанре? Литературовед Марк Амусин  пытается ответить на этот вопрос: «Понятно, что автору хотелось привлечь читательский интерес, завладеть вниманием почтеннейшей публики, особенно в то время, когда знаменитая российская литературоцентричность стала стремительно сходить на нет. К началу 1990-х годов Юзефович только-только вышел на книжный рынок, и удержаться там можно было только с опорой на популярные жанры».

Укрепившись в детективно-историческом жанре, Юзефович в начале 2000-х годов приступает к написанию более широких исторических полотен, оставаясь пока, впрочем, в пределах детективного литературного направления. Таков его роман «Казароза», вышедший в 2002 году. Заметно также преодоление писателем хорошо освоенного им хронотопа. Место действия смещается на восток, на Урал, в знакомый ему город Пермь, а время действия – на период Гражданской войны. В последующих произведениях Юзефовича интерес писателя смещается на восток еще больше – в Сибирь и Монголию, а время Гражданской войны надолго приковывает его внимание.

И вот сейчас перед нами многоплановый роман Леонида Юзефовича «Журавли и карлики», опубликованный в 2009 году и в том же году получившем премию «Большая книга».  Название романа относит нас к «Иллиаде» Гомера:

Крик таков журавлей раздается под небом высоким,

Если, избегнув и зимних бурь, и дождей бесконечных,

С криком стадами летят через быстрый поток Океана,

Бранью грозя и убийством мужам малорослым, пигмеям

яростью страшной на коих с воздушных высот нападают.

Гомер «Илиада» Песнь III

То есть, по мысли автора, вслед за Гомером, причина неустроенности жизни людей, их борьбы и противостояния, а также войн в извечной борьбе «журавлей» и «пигмеев», «карликов».

Героями рассматриваемого романа Юзефовича являются несколько персонажей, и всем им, так или иначе, приходится постоянно или какое-то время быть не собой, самозванцами. Об этом пишет автор опять со ссылкой на Гомера: «Осенью среди карликов обязательно есть один журавль, заодно с ними воющий против своих же сородичей, а среди журавлей весной – один карлик. Те и другие потому лишь и способны одолеть врага, что удерживают в себе часть его силы».

Из этих героев нам интересны, в связи с заявленной темой,  два московских интеллигента, находящихся на переднем плане сюжета романа. Время действия этого переднего плана — середина 90-х годов, а наши герои — историк Шубин и бывший геолог Жохов. Шубин и Жохов – это бывшие типичные интеллигенты 60-х – 70-х годов, описанные Трифоновым. В 70-х – 80-х годах они еще жили в коммуналках, мало зарабатывали, но все-таки что-то зарабатывали, так или иначе приспосабливались, притирались к безрадостной окружающей жизни, собирались с друзьями, на стенах их комнат висели известные портреты Есенина и Хемингуэя, они читали книги, возможно, увлекались восточными мистическими течениями. Короче говоря, все то, о чем мы говорили в самом начале, говоря о героях Трифонова, все было с ними, но в 90-х годах все это рухнуло, и на повестке дня стало само их существование,  существование их и их семей. Автор очень выразительно описывает обстановку тех лет: «На тротуарах вереницами стояли люди с вещами, какие раньше продавались только на барахолке. Зарплаты и пенсии требовалось немедленно обратить в доступные материальные ценности, чтобы тут же их продать, на вырученные деньги что-то купить, снова продать и жить на разницу, иначе все сжирала инфляция. Москва превратилась в гигантский комиссионный магазин под открытым небом… На дно жизни опускались за несколько недель». Для  историка Шубина горбачевская перестройка сначала была даже счастливым временем, так как были востребованы новые, свежие взгляды на исторические события, но «в угаре успеха он не заметил как его отнесло в сторону от магистрального течения жизни…На смену житиям революционных вождей, загубленных усатым иродом, пришли благостные рассказы о трудолюбивых и скромных великих князьях…В дыму от сгоревших на сберкнижках вкладов исчезли искатели золота КПСС…Курс доллара сделался важнее вопроса о том, сколько евреев служило в ЧК и ГПУ…Серия очерков о самозванцах была подарком судьбы среди сплошных неудач».

И вот историк Шубин, наш герой и «герой нашего времени», начинает работать над темой о самозванце Анкудинове: «Он прекрасно знал этот текст, но прочел еще раз ее (жены, Е.Л.) глазами: «Однажды ему случайно попались на глаза детородные органы телки. Восхищенный их размерами и формой, он повелел сделать с них слепок, который потом был отлит в золоте и в качестве образца провезен по всей стране – с тем чтобы найти для него женщину, сотворенную подобным же образом». Шубин объяснил, что это выписка из «Истории возвышения и упадка Оттоманской империи» Антиоха Кантемира, речь идет о турецком султане Ибрагиме II по прозвищу Дели, то есть «безумный». Он правил как раз в то время, когда Анкудинова из Сучавы привезли в Стамбул. «И нашли для него такую женщину?» — спросила жена. «Кантемир пишет, что да». «Ты тоже напиши, — посоветовала она. – Чем больше таких фактов, тем они лучше тебе заплатят».

Теперь поговорим о втором интеллигенте, в прошлом геологе Жохове. Но это в прошлом, а сейчас, в середине 90-х его профессией можно назвать «купи-продай». Технология профессии очень проста: «Мы тогда не договорили, сейчас я тебе объясню. Схема элементарная. Ты, значит, обналичиваешь им эту сумму, на разницу берем вагон сахарного песка и гоним его в … Хорошо пускай Екатеринбург. Мне там приятель устраивает бартер, просит всего три процента. Отдаем сахар, забираем эти бронежилеты…Я же тебе рассказывал! Значит, берем их и везем в Москву. Я тут выхожу на одну охранную структуру, они очень заинтересованы…Понял. Жду звонка». Вот и вся профессия. Афера с сахаром провалилась. Под эту аферу его покупатель, кавказец Хасан, занимает за солидные проценты большую сумму денег, из-за этих процентов Жохов оказывается поставленным на «счетчик», и теперь Жохов убегает от Хасана,  как убегали герои Трифонова, убежал далеко, в Монголию, где был принят за другого человека, монгола по национальности, и совершенно случайно был убит вместо этого монгола.

Роман «Журавли и карлики» достаточно большой и разветвленный. В нем есть место и детективной, криминальной истории. Есть в нем и так называемые вложенные истории, «романы в романе». Историк Шубин описывает, например, полную приключений историю самозванца 17 века  Анкудинова, выдававшего себя за сына или внука покойного царя Василия Шуйского. Есть в романе еще несколько почти детективных историй с самозванцами. И в каждой из этих историй с самозванцами идет «другая, тоже вечная, война серых журавлей с тамошними пигмеями. Подобно кругу, она не имеет ни конца, ни начала. Карлики неустанно преследуют этих птиц, охотятся на них с камнями и саадаками, выслеживают их гнезда, бьют яйца, сворачивают шеи птенцам, а журавли нападают на своих врагов целыми стаями…Что и когда они не поделили, остается загадкой. Карлики на такие вопросы не отвечают, журавли, само собой, тоже молчат». Мы же ограничились только двумя сюжетами. Нам было интересно проследить историю повзрослевших героев Трифонова плохо живших в 60-ые — 70-ые годы, немного воспрянувших в годы застоя и перестройки, но совершенно не вписавшихся в «лихие» повороты истории 90-ых годов.