«Самый странный язык»

Под таким названием несколько лет назад была напечатана статья Песаха Амнуэля в газете «Русский израильтянин». В ней речь шла о современном индейском племени аймара, сохранившем странные представления о ходе времени. Аймара помещают прошлое не позади, а прямо перед собой, а будущее сзади, что находит отражение в структуре их языка.
Для обозначения прошлого они пользуются словом «найра», которое означает «перед» и «то, что прошло», а для обозначения будущего – словом «квипа», что значит «спина» и «сзади» одновременно. Словосочетание «найра мара» обозначает «прошедший год», но буквально переводится, как год впереди.

На первый взгляд это кажется действительно необычным и необъяснимым, а язык аймара представляется исключением. Но на самом деле это не совсем так. Подобное представление о времени, известное как «летописное время», характерно для Древней Руси,
Академик Д.С. Лихачев пишет, что в Древней Руси время казалось существующим вне зависимости от человека. Летописец изображал весь ход истории, а не соотнесенность событий во времени. Прагматическую связь фактов он стремился не замечать, так как для него важнее была их общая зависимость от божественной воли, сознание того, что жизнь управляется более глубокими потусторонними связями.
Прошлые события летописцы называли «передними», говорили о князьях далекого прошлого как о «передних» князьях. Прошлое было где-то впереди, в начале событий. «Задние события» были событиями настоящего или будущего. «Передняя слава» – это слава отдаленного прошлого, первых времен, «задняя слава» – это слава последних деяний.
Интересно, что в иврите одним словом кэдэм обозначается «перед», «вперед», а также «прежнее, давно минувшее время» (ср. с индейским «найра», которое означает «перед» и «то, что прошло»). От этого же корня слова кодэм – «раньше», «кадима» – вперед.
А современный иврит производит от того корня слова кидум — продвижение, прогресс, hиткадмут — прогресс, миткадэм – прогрессивный, кодэм – опережает и предшествует.

Какие мифологические верования лежат в основе этих представлений, с учетом нерасторжимой связи между языком и мышлением?
Сделаем небольшое отступление. Для первобытного человека восприятие времени, как и пространства было отличным от наших представлений о времени.
Для него время не имело тех делений, которые оно имеет для нас. Слово «день» воспринималось не как длительность, а как противоположность «ночи», «мраку». Также своеобразно восприятие настоящего, прошедшего и будущего.
Согласно Элиаде, в сознании первобытного человека играет очень важную роль понятие повторения и возвращения событий. Для него каждый год мир создается заново. События вновь и вновь совершаются ежегодно, они не исчезают. Все, что однажды свершилось в прошлом, неизменно повторяется в настоящем. Поэтому настоящее мыслится заранее предопределенным, тем прошлым, которое кроется в глубине веков.
Никакое событие не уникально, не происходит лишь единожды, а проигрывается и будет проигрываться вечно.
В церемониях у разных народов непременно присутствует символическое воспроизведение Первотворения, точное повторение того, что в древности «совершали сами боги». От повторения мифа зависит «сохранение и умножение жизни» и даже всего мира, который не может существовать без мифа.
Древние верования в повторяемость, в «периодическую регенерацию времени» (Элиаде) – лежат в основе концепции кругового времени, которая находит свое полное выражение в работе Элиаде «Миф о вечном возвращении».

Как следует из литературных источников, с введением иудаизма, когда суббота впервые была поставлена в конце недельного цикла, а День искупления (Йом Кипур) внутри годового цикла, было создано представление о линейном времени. Для иудаизма Время имеет начало и будет иметь конец. Можно сказать, что древние евреи разомкнули кольцо «вечного возвращения». По общему признанию, это воззрение было фундаментальным новшеством по сравнению с прошлыми воззрениями в древневосточных религиях, а также в мифологически – философских концепциях Индии и Греции.
Но язык сохранил в своем словообразовании эти прежние представления о повторяемости и цикличности времени. В иврите одно и то же слово шана значит «год», «смена, чередование одинаковых явлений природы», по Штейнбергу, но также «повторять, делать что-то во второй раз, двоить». Отсюда же и группа производных слов, как: повторяющийся (нишна), повторение (Мишна).

.Особенности, отличающие древнее словообразование, издавна отмечались учеными.

В 1884 г. В.И. Шерпль опубликовал брошюру «О словах с противоположными значениями», в которой доказывал, что в древних языках много слов, объединяющих в себе противоположные значения, ссылался на древнеегипетский язык, имеющий составные слова, содержащие два слова противоположного смысла.

Например, в древнеегипетском языке одними словами обозначались понятия свет и тьма, сильный и слабый, почитать и презирать, брать и оставлять и т.д.

Древнеиндийское aktu означало «светлый цвет» (свет, луч), но также и «темный цвет» (мрак, ночь). Слово asura значит «добрый» и «злой дух», ari — «набожный» и «безбожный», arala — «скромная женщина» и «развратница», sad — «сидеть» и «ходить», har — «дарить» и «отнимать» и т.д.
В арабском azrurn — «сила» и «слабость», kullum — «часть» и «целое».
В японском языке одно слово означает свет и тень, другое слово—начало и конец и т.д.

Латинское sacer означает «святой» и «проклятый», а слово «preces» значит «мольба», «молитва» и «проклятие». У греков одинаково обозначаются «грех», «проклятый», но и «очищение от греха».

Это вызывает параллель с ивритом, в котором хэт (грех), хотэ (грешит), а также мэхатэ (очищает) и хатат (очистительная жертва) представляют группу производных от общего корня слов.

Еще один пример, когда в корневую группу входят слова, обозначающие прямо противоположные понятия, как «свет», «освещение» и « конура».
אור свет (ор) אור
освещенный (муар) מואר
освещает ( мэир) מאיר
освещение (мэур) מאור
конура, нора ( мэура) מאורה
Штейнберг считает, что мэура (нора, конура) – соб. просвет, от אור (ор).
Таким образом, свет и тьма (в смысле нора, конура), т.е. «освещать» и «создавать мрак» в иврите семантически сближаются, что выражается в обобщении этих слов одноименным корнем.

Говоря современным языком, парадокс в том, что в основе объединения слов в древнем языке лежит их противопоставление по смыслу, как в иврите: раав(голод) и раавтан(обжора), типуль (уход) и тапил (паразит), мехапэс (ищет) и митхапэс (маскируется), hаараца (поклонение) и арицут (тирания), мэсупак (сомневающийся) и мэсупак(удовлетворенный).
Как можно заметить, в этих примерах наряду со старыми словами употребляются и новообразованные слова. Это показательно в том плане, что современный иврит в своем словообразовании следует закономерностям древнего словотворчества.

По мнению ученых (что существенно), нередко в языке противоположные значения слов различаются только путем особенной интонации, перемены одного или двух звуков, перемещением их, жестикуляцией и т. д.

С точки зрения философа А.М. Деборина, понятия как общее правило рождаются парами, так как они возникали из сравнения, мыслились через сопоставление со своей противоположностью. Например, понятие внутреннего одновременно появилось с понятием внешнего, понятие правого с понятием левого, света с тьмой, покой с движением и т.д. В языке древних людей отразилось, что противоположности разных предметов и явлений осознавались примитивно в их единстве и неразрывной связи между собой. Только постепенно человек научился мыслить обе антитезы раздельно, и слова приобрели однозначный смысл (цит по книге Шахнович М.И. Первобытная мифология и философия).

Шахнович пишет: «Концептуальное мышление (от лат. conceptum — понятие) возникает с появлением членораздельной речи, но на ранних стадиях развития общества абстрагирующая роль человеческого мышления ничтожно мала. У различных племен мало общих представлений и понятий, но зато множество слов, обозначающих единичные предметы. У северных племен существуют десятки слов со значением «олень» в каком-либо специфическом смысле, множество названий разновидностей снега, льда в разных состояниях таяния, но долгое время отсутствовали общие понятия оленя, снега или таяния льда. В санскрите имеется 35 названий огня, 34 — воды, 37 — солнца, 20 — месяца, 26 — ветра, 23 — слона, 16 — коровы и т. д.

В арабской языке лев имеет 500 названий, верблюд — 5744».

Отсюда — «множество синонимических и полионимических (многозначных) выражений, обилие которых составляет отличительную черту каждого древнего языка», по словам М.Мюллера(1823 — 1900).
И он же писал, «этот избыток, свойственный языку в раннем периоде его жизни, умеряется только впоследствии, долговременным обращением языка в литературном и житейском употреблении: только в таком долговременном обращении каждый предмет получает одно определенное название и за каждым названием утверждается одно специальное значение».

Характеризуя древнее словотворчество, Вяч.Вс.Иванов подчеркивает: « Синкретические образы, не разграничивающие еще слово, вещь и действие, отражены в многозначности соответствующих терминов во многих языках Древнего Востока – хеттском (хет. uttar «слово, дело, вещь», memmiya – «слово, дело»), хурритском и других, как и в некоторых африканских языках (бамилеке в Йентральном Камеруне). Аналогично этому в иврите давар означает одновременно «слово и предмет, вещь».

Продолжение.

P.S. Господам Онтарио 14 и М. Носоновскому: просьба не беспокоиться

Один комментарий к “«Самый странный язык»

  1. Название статьи Песаха Амнуэля, как я понимаю, несет утвердительную форму. Но на самом деле это утверждение не бесспорное и совсем не лишним было бы поставить к нему вопросительный знак.

Добавить комментарий