Опыт перевода с английского

В 2012 г. вышла удивительная книга, каких еще не было прежде: «Институциональная революция». Подзаголовок ее звучит по-русски несколько неуклюже  «Имеряемость и экономическое возникновение современного мира».  Написал ее профессор одного из канадских университетов Дуглас Аллен (1960 г.р.).  В 2014 г.  книга стала первым призером только что учрежденной премии им. Дугласа Норта «за лучшее исследование в институциональной и организационной экономике»

Мне захотелось перевести хотя бы авторское Введение.

Переводить Дугласа оказалось несколько труднее, чем я думал.  Во-первых, у него очень богатый язык, и мне не хотелось соскальзывать в штампы.  Во-вторых, в книге есть немало слов, означающих реалии прошлых веков, для которых трудно находить эквиваленты (если не прибегать к оборотам типа «вещь, посредством которой…» или «действие, совершаемое, когда некто…» и т. п.).   В третьих, стиль Аллена очень сжат и упруг, и подчас я ощущаю, что пишу так, как по-русски не говорят, но не в силах пока сказать иначе без потери ритма прозы Автора.

Работа далеко еще не закончена, но можно показать первые страницы моего опыта.  Возможно, замечания и критика читателей помогут улучшить мою работу.  Итак…

 

ВВЕДЕНИЕ

 

…утром к моему Господину, где я встретил Капитана Каттенса, но так как мой Господин не появился, я вышел на Чарринг Кросс, чтобы увидеть генерал-майора Харрисона,- повешенного, выпотрошенного и четвертованного; при всем, что было там сделано, он выглядел столь же бодрым, как мог бы быть любой в таком же состоянии.  Тут же он был разрублен, и его голову и сердце показали людям, что было встречено громкими криками радости.

САМУЭЛЬ ПИПИС. Дневник Самуэля Пиписа, 13 октября 1660 г.

Если бы не его замечательный дневник и подробные записи, Самуэль Пипис едва ли стоил бы сноски в истории как способный военно-морской администратор.  Но вот он написал свой дневник, литературную жемчужину, чьи описания его личных дел и  тонкие наблюдения о жизни Лондона XVII столетия доставляют нам удовольствие отправиться назад во времени – в мир, весьма отличный от нашего.

Сегодня многие (хотя, пожалуй, не очень многие) читают этот дневник ради описания — из первых рук и на бесхитростном английском — Великой Чумы 1663 г., или Великого Пожара в Лондоне 1666 г., или просто ради ощущения ностальгии по ушедшим дням.  Но даже случайный читатель не может пройти мимо некоторых экстравагантных диковин – например, как это могло случиться, чтобы генерал-майора повесили, выпотрошили и четвертовали на публике к восторгу наблюдавших.  Кто-то из читателей достаточно стар, чтобы помнить повешение как смертную казнь, но никому из них не доводилось наблюдать ничего подобного публичному потрошению и четвертованию.

В дневнике Пиписа есть еще многое, помимо кровавых экзекуций.   По всем меркам, он был человеком успешным: главный секретарь Адмиралтейства, мировой судья, депутат Парламента, член и президент Королевского общества, член братства и мастер Дома Троицы[1] – и это лишь несколько из его постов. Некоторые из них звучат знакомо, другие – не очень, но близкое рассмотрение любой отдельной должности выявляет множество странных вещей.

Например, карьера Пиписа в военно-морском флоте началась, когда его кузен Сэр Эдвард Монтегю изъявил готовность действовать как его патрон.  В те дни патрон – это был влиятельный человек, который одним своим словом мог создать карьеру или сломать ее.  Патрон почти всегда был нужен для продвижения любого человека в том, что мы теперь называем «государственной службой», и у Сэра Эдварда был свой патрон – хорошо известный персонаж по имени Король Чарльз II.

Король Чарльз предоставил Монтегю ряд титулов, должностей и почестей – включая титул 1-й Граф Сэндвич – за его верную службу во время реставрации своей Короны в 1660 г., и такое положение позволило Монтегю повлиять на Адмиралтейство, чтобы дать Пипису его первую должность: делопроизводитель (clerk of acts).

У Пиписа не было ни административного опыта, ни формальных познаний в области флота, но все это едва ли имело значение в те времена.  Патронажные назначения давались людям, кому патрон мог доверять, способность к работе играла роль отчетливо второстепенную.  Что было также странно с должностью Пиписа, как и с большинством других в ту эпоху, — это то, что должность, однажды полученная, как правило, становилась предметом частной собственности.  Став делопроизводителем, Пипис владел должностью так, как сегодня владеют домашним бизнесом: он мог ее продать, занимать деньги под ее залог и получать от нее доход.

Как член Дома Троицы, Пипис был частью старинной монополии, которая в частном порядке строила маяки и фактически взимала плату с судов за услуги: нет платежа – нет света.  Когда он был избран в Парламент, это сперва было от имени Лорда Хауарда, и очень немногим из его соотечественников позволялось голосовать – пожалуй, никому из них свободно, по причинам отсутствия тайных бюллетеней, влияния шерифов и того, что многими местечками владела высшая знать.

Будучи мировым судьей, он не получал никакого жалованья.  И он открыто принимал взятки на своей должности во флоте.  Его повседневная жизнь была весьма обычной для джентльмена, но при этом он жил в тихом страхе, что кто-нибудь может вызвать его на дуэль.

Таким образом, Пипис дает прекрасный пример парадокса жизни между мирами современным и предшествующим.  С одной стороны, жизнь Пиписа была столь же обычной, как любая человеческая жизнь: он беспокоился о своем ужине и своем золоте, он гордился тем, что в его доме есть лишняя кровать для гостей, он добивался женщин, он сплетничал о своих друзьях и сотрудниках.  С другой стороны, однако, его жизнь протекала в контексте набора социальных норм, правил и организаций, совершенно чуждых – подчас и неприятных – для нас, нынешних. Сегодня патронаж и взятки означают коррупцию, дуэли давно исчезли, и всеобщее избирательное право с тайным голосованием является фундаментальным правом.  Действительно, именно контраст институционального контекста между прошлым и настоящим – вот что приковывает внимание изучающих повествование Пиписа.

Вообще, что привлекает нас в истории, — так это экзотика в общем контексте обыденности.  Мы восхищаемся ярким военным лидером в битве, которая иначе была бы самой обычной схваткой.  Нас тянет понять полигамию и договорную женитьбу на фоне почти универсально моногамного гетеросексуального брака.  Хотя мы сочувствуем жалобам судовладельца XVIII столетия на завышенные портовые сборы, нам более любопытен частный откупщик, плативший Короне за право собирать налоги и сборы.  И конечно, нас поражает автор дневника XVII в., который открыто продавал военно-морские контракты за платежи в любой форме – от говяжьего языка до сексуальных услуг.  Не будь в истории таких экзотических эпизодов, и если бы организация жизни никогда не менялась, или если бы мы не могли ощутить связь с индивидами из прошлого, тогда история поистине была бы занятием мало привлекательным.  К счастью, история содержит общую нить человечности, и это делает ее значимой.  Вдвойне приятно, что ее организационные детали меняются во времени, и потому она захватывающе интересна.

 

[1] Trinity House – старинная гильдия моряков Великобритании, существует до сих пор.

20 комментариев для “Опыт перевода с английского

  1. Евгений Михайлович! А если вот так (в квадратных скобках мои предложения)? Но вот он написал [вёл] свой дневник, [ставший потом] литературную [ой] жемчужину [ой], чьи [в котором] описания его личных дел и тонкие наблюдения о жизни Лондона XVII столетия доставляют нам удовольствие отправиться назад во времени – в мир, весьма отличный от нашего.

  2. Benny
    4 августа 2017 at 20:32

    Оригинальный английский текст я не опубликовал прежде всего потому, что он не отцифрован. Если бы это было сделано, он был бы в сети.

    Моя цель была скромнее: побудить кого-то указать на мои фразы, которые по-руссски звучат искусственно или просто плохо, и предложить что-то взамен в порядке шефской помощи. Здесь отличился только один Фыр-Фыр, но взамен ничего не предложил. То, что его зацепило, я и сам видел. Ладно, буду биться сам.

    Спасибо за участие и готовность обсуждать.

    1. Евг. Мих-ч,
      на чужой «клаве» осмелюсь, после «драки» —
      «Если бы не замечательный дневник и подробные записи, Самуэль Пипис едва ли стоил бы сноски в истории, как способный военно-морской администратор. Но вот он написал свой дневник — литературную жемчужину, ГДЕ описания его личных дел и тонкие наблюдения о жизни Лондона XVII столетия ЗАставляют нас отправиться назад во времени – в мир, весьма отличный от нашего.

      Сегодня многие (хотя, пожалуй, не очень многие) читают этот дневник ради описания — из первых рук и на бесхитростном английском — Великой Чумы 1663 г., или Великого Пожара в Лондоне 1666 г., или просто ради ощущения ностальгии по ушедшим дням. Но даже случайный читатель не может пройти мимо некоторых экстравагантных диковин ТОГО ВРЕМЕНИ. Например, как (это )могло случиться, что (генерал-майора) повесили, выпотрошили и четвертовали генерал-майора — на публике к восторгу наблюдавших. ..»
      — скорее всего, эта моя ловля блох, не очень и нужна, но если вдруг, то я готов.
      С удовольствием почитываю Ваши записки.

      1. Александр Биргер
        6 августа 2017 at 20:06 (edit)

        «написал свой дневник — литературную жемчужину, ГДЕ описания его личных дел и тонкие наблюдения о жизни Лондона XVII столетия ЗАставляют нас отправиться назад во времени»
        \\\\\\\\\
        Дорогой Алик, спасибо за желание помочь. Мне приходил в голову вариант «ГДЕ». И тоже не устроил, поэтому я оставил для блога «чьи» в расчете вернуться к этому потом.
        Глядите:
        «дневник, где описания… заставляют нас отправиться назад» — опять-таки звучит искусственно. Нужно найти совсем другую форму. Может, разбить предложение на два, может использовать причастный – деепричастный обороты. Но что-то вполне естественное для нашего языка общения.
        Идеально было бы: «дневник, коего описания заставляют нас…», но архаика здесь ну совсем неуместна.

        Буду думать, еще не вечер. Пока же стараюсь довести работу до конца (Введение, конечно, — на всю книгу я не покушаюсь, пускай ее переведут и издадут там, где она очень нужна, — в России).

    2. Дневник Самуэля Пиписа, 13 октября 1660 г.
      Самуэль Пипис не стоил бы сноски в истории, как способный военно-морской администратор, если бы он не оставил нам свой дневник,
      литературную жемчужину, где описания его личных дел и тонкие наблюдения о жизни Лондона XVII столетия доставляют нам
      несравнимое удовольствие, когда мы отправляемся в этот далёкий мир, весьма отличный от нашего.
      Сегодня многие (хотя, пожалуй, не очень многие) читают этот дневник ради описания — из первых рук и на бесхитростном английском —
      Великой Чумы 1663 г., Великого Пожара в Лондоне 1666 г., или же — просто от тоски по ушедшим векам английской истории.
      Даже случайный читатель не сможет пройти мимо некоторых экстравагантных диковин. Например, как это могло случиться,
      что повесили, выпотрошили и четвертовали генерал-майора, — на публике и к восторгу наблюдавших.
      Кто-то из читателей достаточно стар, чтобы помнить смертную казнь через повешение, но никому из них не доводилось наблюдать нечто,
      вроде публичного потрошения и четвертования.
      В дневнике Пиписа есть многое и кроме кровавых экзекуций.
      По всем меркам, он был человеком успешным:
      главный секретарь Адмиралтейства, мировой судья, депутат Парламента, член и президент Королевского общества, член
      братства и мастер Дома Троицы[1] – и это лишь несколько из его постов. Некоторые из них звучат знакомо, другие – не очень.
      Однако, близкое рассмотрение любой отдельной должности выявляет множество странных вещей…

  3. Подвожу итоги по поводу своей записи «Опыт перевода…» Объяснил в начале, что это набросок, а не готовый перевод. Что встретил трудности, с которыми не знаю как быть. К сожалению, помощи не дождался. В этом отношении мой эксперимент не удался.
    Сперва выступил наш главный, на всю Гостевую, хранитель русского языка. Наплевав на мое объяснение, высказал свое Фыр-Фыр и был таков.
    Дальнейшее обсуждение сосредоточилось на смысле подзаголовка книги. Несмотря на естественное непонимание (нужно закомство с книгой, чтобы понять), это обсуждение принесло положительные плоды.
    Спасибо Бенни: подсказал выражение «способность измерять» (у него «эффективность человеческих действий» — неверно по замыслу заголовка, но верно в конечном счете, так как все к тому идет).
    Спасибо Алику за «бюрокритическую революцию». Это совсем неверно, но в каком-то смысле угадано верно: по Аллену, имела место Институциональная революция, вследствие которой прежние институты государственного управления (патронаж, прождажа долностей и мн. др…) в современном государстве уступили место… именно бюрократии. То есть, последняя явилась продуктом Инст. Рев., в не ее источником.
    Отдельное спсибо Бенни за мини-лекцию об искусстве перевода. Самому мне никогда бы не догадаться.

    1. Institutional — институционный, коллективный, узаконенный…
      Imho — тенденция к обюрокрачиванию, крепнет, как всякий маразм.
      Institution — встречается, в зависимости от контекста, и как психушка, что естественно — для супер-бюрократии важно не только обюрократить, но и одурачить, довести до institution.
      p.s. «If it’s true, that the North, after long hesitation…drew at last the sword, not crushing slavery, but for saving the Union,
      the South, on its part, inaugurating the war by loudly proclaiming «the peculiar institution»…
      (K.Marx «Civil War in the United States») — «Если правда, что Север, после долгих колебаний, проявив неслыханное в летописях
      европейской истории долготерпение, обнажил, наконец, меч не для уничтожения рабства, а для спасения Союза, то Юг, со
      своей стороны начал войну провозглашением «особого учреждения..»
      (Aнгло-русск. фразеологич. словарь, Москва, 1967, т. 1-ый, стр. 408)
      — Ещё одно значение institution.
      p.p.s. завис/заклинился на подзаголовке, на большее пороху не хватило. Разбросался на многие мелочи, дорогой Е.М., как обычно.
      Желаю Вам удачи.
      А.

      1. Алик, жалею, что вынудил вас искать не там, где нужно.
        «Институтами» здесь (и вообще) называют общественные установления для контроля поведения людей среди себе подобных. Точнее: установления для предотвращения дурного поведения людей в общежитии.
        Скажем, в ту досовремнную эпоху, когда очень многое держалось на доверии между людьми, одним из иститутов для проверки джентльмепнского поведения была дуэль. Отказ от дуэли (а немеренный выстрел в воздух считался оказом от дуэли вообще) влек за собой полный остракизм и потерю всей карьеры.
        Аллен далее пишет об этих вещах.

    2. Евгений Майбурд : «…Объяснил в начале, что это набросок, а не готовый перевод. Что встретил трудности, с которыми не знаю как быть. К сожалению, помощи не дождался. …»
      ———-
      Помощи можно дождаться только от того, кто:
      1) умеет переводить лучше Вас — и я тут сразу отпадаю 🙁
      2) имеет перед собой оригинальный английский текст.
      Но Вы его НЕ опубликовали, наверное из-за авторских прав.

  4. Бенни и всем
    По поводу подзаголовка. Моя вина — не пояснил идею автора. Цитирую:

    «Досовременный мир имел непохожие на современный мир институты потому, что обстоятельства были непохожими. Мир Запада прошел через Институциональную Революцию потому, что обстоятельства изменились. И самое важное обстоятельство, которое изменилось, была способность измерять базовые, фундаментальные показатели – такие как время и расстояние.»

    Думаю, что в процессе сегодняшнего обмена мнениями я нашел приемлемый вариант подзаголовка, даже два. Так что можно на время об этом забыть. Например:

    «Возможность измерять и…» (далее по тексту)

  5. Евгений Майбурд: … В третьих, стиль Аллена очень сжат и упруг, и подчас я ощущаю, что пишу так, как по-русски не говорят, но не в силах пока сказать иначе без потери ритма прозы Автора. …
    ———
    ИМХО: надо стараться максимально точно передать смысл, а ритм / стиль — только по мере возможности. Это не просто «очень трудно» сохранить при переводе и смысл и ритм, это настоящее искусство — но в данном случае («мир идей») смысл ВАЖНЕЕ.

    Например, я бы перевёл название книги с использованием дополнительных слов-комментариев:
    «The Institutional Revolution: Measurement and the Economic Emergence of the Modern World» = «Революция институтов общества: количественное измерение и экономическое возникновение современного мира»

    1. Спасибо, Бенни. Я бился с этим вариантом. Только вот незадача. В вашей формулировке получается «измерение (…) современного мира», что не имеет смысла в данном контексте.
      Мой вариант, конечно, не ахти. Нужно еще подумать. И может, кто-то еще подаст совет.

      1. К сожалению, мне не полностью ясен смысл подзаголовка в целом — ни из англ. оригинала и ни из Вашего перевода.
        Я угадываю, что речь идёт об «историческом развитии возможностей измерять эффективность человеческих действий, в результате чего появились новые институты общества и развилась качественно иная экономика современного мира».

        Если это верно, то наверное можно перевести и так:
        «Революция институтов общества: способность измерять эффективность [человеческих действий] и экономическое возникновение современного мира«.

        1. «Если это верно, то наверное можно перевести и так:
          «Революция институтов общества: способность измерять эффективность [человеческих действий] и экономическое возникновение современного мира».
          ——————————————————-
          Предлагаю использовать в названии понятие «человеческого капитала».

  6. Подзаголовок ее звучит по-русски несколько неуклюже «Имеряемость и экономическое возникновение современного мира».
    ————————————————————
    Не только «неуклюже», но даже не очень понятно: что значит «имеряемость»?
    Дальше написано:
    «Но вот он написал свой дневник, литературную жемчужину, чьи описания его личных дел и тонкие наблюдения о жизни Лондона XVII столетия доставляют нам удовольствие отправиться назад во времени – в мир, весьма отличный от нашего.»
    «Написал дневник, …чьи описания…» Плохой русский язык. Небрежность. На этом я остановился, больше не читал.

    1. Я должен вас поблагодарить, уважаемый ВФ. Сам знаю, что фраза неудачна. Жаль только, что вы не стали читать дальше. Может, еще нашлось бы что-то неудачное, о чем я не догадываюсь.

      Тут бывали случаи, когда читатели уже опубликованных статей критиковали и предлагали свои варианты. А тут запись в блоге, а не публикация. Это — как попытка показать друзьям первый набросок именно ради критики. Не стесняйтесь предлагать ваши варианты, хотя дело добровольное, разумеется.

    1. «The Institutional Revolution: Measurement and the Economic Emergence of the Modern World» ~ «Бюрократическая Революция: измерения и экономические нужды /необходимости современного мира»

Добавить комментарий