ВОСПОМИНАЯ ПРОЖИТУЮ ЖИЗНЬ: МОИ СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ЗАМЕТКИ (часть 2. Об ощущении родины)

Я уже писал, что большую часть своей жизни, до октября 1989 года, прожил в Советском Союзе, в УССР. По прошествии многих лет не перестаю удивляться, что так долго не решался на выезд, несмотря на то, что уже тогда был официально разрешен выезд в Израиль. Конечно, какое-то представление о том, как живут люди за «железным занавесом», в том числе на Западе, у меня было, но при этом просто не было мысли об отъезде. Работая в разных отраслях, воспользовался возможностью объездить весь Союз вдоль и поперек, побывать в самых отдаленных точках, посмотреть, как люди устраивают свою жизнь. И вот ощущение того, что при всей гениальной пропаганде гуманистического советского строя, цена жизни человека в СССР была очень низка, ̶ просто ни во что реально не ставилась, ̶ это ощущение было давно. Так уж повелось с периода становления советской власти, когда миллионы людей были уничтожены по разным причинам… И хотя Россия в настоящее время отошла от ленинско-сталинской практики массовых расстрелов, с прошлыми разрушительными традициями до конца не порвала, ̶ через вранье, лицемерие, пропаганду, через саму систему власти в РФ идет уничтожение человека как личность. Я не собираюсь раскрывать глаза живущим сейчас в России. Это процесс долгий, и человек должен сам осознать кто он, и как должен отстаивать свои интересы. Надеюсь, когда-то это произойдет. Но я сам осознал, хотя и не сразу, что и Советский Союз, и Россия ̶ страшные страны, калечащие судьбы своих граждан, при всей формальной антивоенной риторике, не осознавшие того, что война (какой бы «справедливой» по мнению участников она не было) ̶ самое страшное, что может быть в мире людей. Понеся чудовищные потери в войнах ХХ века, Россия продолжает быть страной, постоянно настроенной на межгосударственные конфликты, решая свои проблемы военным путем, ̶ конвенционально, гибридно или информационно. Но российские граждане, в большинстве своем, не ропщут, продолжая воспевать амбициозных и безжалостных правителей, которые ̶ под видом отстаивания интересов государства ̶ исходят из личных интересов и своего искаженного представления о мире. Знаю, что многие бывшие соотечественники, покинувшие СССР и осевшие на Западе, продолжают оставаться в плену российской телевизионной картинки, не отдавая себе отчет в том, что виртуальная реальность не имеет ничего общего с реальной жизнью. А реальная жизнь такова, что условия существования народа в России остаются чудовищно отсталыми. Кто поездил по России как я, побывал за пределами Москвы, столицы российского криминала и денежных потоков, тот понимает, о чем я говорю. Тем не менее, вижу, с каким воодушевлением некоторые мои знакомые смотрят российские ток-шоу, в которых так называемые «патриоты», имеющие отношение к высшей власти, а значит и к большим деньгам, самозабвенно рассказывают о «вставании народа с колен». Действительно, некоторые из особо приближенных стремительно взлетели вверх по социальной лестнице буквально за пару лет. В Америке состояния накапливались десятилетиями, в Европе ̶ столетиями, деньги здесь означают не только возможности, но и ответственность. В России же, где миллиардеры появились вчера, можно без зазрения совести заливать наивному нищему народу по всем федеральным каналам ТВ о том, как властьимущие беспокоятся о гражданах страны, как пекутся о судьбах родины. Они точно знают, что никакой ответственности за обещанное и невыполненное не наступит. Не в этой стране и не сейчас… Собственно, вот это наплевательство по отношению к своим гражданам и это постоянное высокопарное вранье об отстаивании мира во всем мире и уважении к человеческой жизни лишило меня иллюзий о том, что такое эта Великая Родина. Я, прошедший всю войну, которая навсегда изменила мою жизнь, долго шел к тому, чтобы научиться относиться критично к тому, в чем меня ежедневно пытаются убедить из всех рупоров. Я далек от иллюзий в отношении США, и здесь есть место лицемерию и пропаганде, но одно я понял точно, ̶ здесь сама система власти утроена так, что нельзя просто десятилетиями игнорировать своих граждан, нельзя их унижать и подвергать рискам ради авантюрных внешнеполитических прожектов.

Почти каждый день читаю о каких-то военных сводках и обстрелах на Востоке Украины. Якобы «шахтеры и трактористы» в Донбассе воюют с «хунтой», достав из шахт «Грады» и другие неисчерпаемые запасы современного оружия (поражаюсь тому, что у таких откровенных информационных «уток» еще есть широкая аудитория). Не вдаваясь в обсуждения причины конфликта, думаю о том, какой это ужас, попасть под обстрел. Уверен, что те, кто финансирует сейчас этот конфликт в центре Европы, кто разрабатывал его сценарий, сами под обстрел никогда не попадали, просто не представляют, что это такое… Меня как-то молодые ребята спросили: «А вы на себе когда-нибудь ощутили бомбежки?». Я им ответил, что ощутил, ̶ попадал под разного рода бомбежки и, к сожалению, не единожды. Вспоминаю… Еще до начала войны в 41 ̶ м я поступил в Одесскую артиллерийскую спецшколу и первые годы войны находился в составе этого училища. Первая бомбежка 22-го июня ровно в четыре часа утра проходила на моих глазах. Накануне мы с братом ходили на море, и, как говорится, ничто не предвещало, а ночью все началось. Мы выскочили из квартиры и в подъезде обычного одесского двора на улице Костецкая приняли эту первую бомбежку, еще не понимая и особо не ощущая масштаба того ужаса, который захлестнул всю страну. Осколки от бомб летели в разные стороны, но и сброшенные бомбы, и ответная стрельба велась неприцельно, т.к. небо было в сплошных тучах. Ощущение было страшным. Мои коленки ходили ходуном, и остановить руками их не мог. В дальнейшем немцы бомбили Одессу планомерно дважды в день, в семь часов утра и в семь вечера ̶ с немецкой точностью. К этим бомбежкам уже можно было хоть как-то подготовиться: укрыться в бомбоубежище или в специально вырытых траншеях. В августе наше училище погрузили в эшелон и с 13-ой станции последним составом вывезли из Одессы. По дороге состав подвергался бомбежкам несколько раз… Тяжело сейчас вспоминать то состояние, в котором мы тогда находились. Самолеты на бреющем полете пролетали над составом, сбрасывая бомбы. Состав останавливали, и все выпрыгивали из вагонов, разбегаясь в разные стороны. Но самолеты, сбросив имеющий у них пакет бомб, вели пулеметную стрельбу по бегущим, а летчики хорошо видели по ком они стреляли, ̶ мы все были одеты в военную форму. И вот бежишь, чувствуя нарастающий гул самолета, бросаешься на землю, закрывая голову руками, будто это может тебя спасти. Сбросив все бомбы и растратив возможный комплект патронов, самолеты удалялись. Все оставшиеся в живых возвращались в свои вагоны, состав следовал дальше. Страшное чувство тогда всего тебя окутывало: безысходность, неверие в возможность своего спасения в этом кошмаре. У меня и сейчас, когда описываю это состояние, по телу бегут мурашки. Это не сравнимо ни с каким чувством. …Потом мы прибыли на первую нашу промежуточную остановку на станции Лутугино Ворошиловградской области и, пробыв там до ноября 41-го, из-за невозможности централизованного выезда, поскольку немцы уже обошли нас с трех сторон, были вынуждены, группируясь по 2-3 человека выходить из окружения с отступающими войсками. Я не буду здесь описывать всех моментов, с которыми мы сталкивались, ̶ но, конечно, делали, что могли для своего выживания, 15-16-летние мальчишки, без помощи, советов и защиты, одни, выходящие из окружения и добирающиеся до Сталинграда. И все-таки неизвестность, голод и холод ̶ все это было уже не так страшно, если не было обстрелов. Даже сейчас, по прошествии многих лет, вот то чувство ужаса и беспомощности, которое пронизывало все тело при бомбежке, не могу сравнить ни с чем и никому этого не пожелаю. Так много лет прошло с тех пор… И вот, спустя семь десятилетий, опять читаю об обстрелах. Ради чего это СЕЙЧАС затеяно? Родина, которая, не задумываясь о последствиях для мирного населения, разжигает конфликты, спонсирует их, ̶ теряет для меня ценность, вообще, по-моему, Родиной называться не может. Вот прочел недавно у Аркадия Бабченко, российского журналиста, который мальчишкой был отправлен на чеченскую войну: «Нельзя убивать людей. Людей убивать нельзя. Это же так просто». Точнее не скажешь.

…Но мое чувство Родины, несмотря на эмиграцию, все же осталось со мной, ̶ вернее, стало более локальным, точным. Четко понимаю, где дорогие сердцу люди и места. Здорово, что информационные технологии позволяют оставаться в контакте с теми, кто тебе дорог, с кем связано прожитое и пережитое. Быть на связи с теми, кто для тебя важен и интересен, несмотря на расстояния, ̶ немаловажный вопрос для каждого, тем более, когда попадаешь в новую среду обитания и волею судеб на какое-то время оказываешься отрезанным от частых контактов с привычными для тебя людьми. К сожалению, очень близкие мне друзья, с которыми были связаны еще с военных лет, постепенно ушли в иные миры, но есть еще большая группа бывших коллег по работе, чудесных людей. Я благодарен судьбе, что, несмотря на то, что уже более 30 лет мы живем в разных полушариях, периодически встречаемся, почти каждые год-два. Получаю колоссальное удовольствие о таких наших встреч, ̶ в них черпаю оптимизм и заряд энергии до следующей встречи, они позволяют мне сохранить мое ощущение Моей Родины, которая со мной везде и всегда, несмотря на годы и расстояния. Друзья не возникают запросто, дружба ̶ сложный и долгий процесс. Люди притираются друг к другу по многим факторам, и с годами найти для себя таких людей практически невозможно. Но я счастлив, что не только имел возможность пожить долгое время в столь разных по своему устройству странах, но и приобрел в течение жизни вот таких людей, к которым в свои неюные уже годы стремлюсь на встречу, невзирая на не всегда летные погодные условия и состояние здоровья. В них ̶ моя память, мое время, моя свобода, мое ощущение Родины.

ВЛАД АРОНОВ
Нью-Йорк, июль 2017

Добавить комментарий