Дунька. Часть 2.

Начало:

Дунька. Часть 1

К моменту описываемых событий меч революции — Чрезвычайная Комиссия еще был не очень обагрен кровью по причине молодости организации — история ее насчитывала меньше 2-х месяцев. Посему в ней служило довольно много идеалистов. Одним из них был быший студент физмата Гриша Зусман. Внук раввина и сын богатого купца еще в гимназии проникся идеями эсеров и мечтал сделать свободной и достойной жизнь русского мужика. В ЧК он пошел по призыву своего кумира — лидера левых эсеров Марии Спиридоновой. Шагая тем утром по свежему февральскому снежку к особняку ЧК, он еще не знал, что он идет на встречу своей любви.

Когда Севастьянов и Иона подъехали на Гороховую 2, у дверей их ждал лично Дзержинский. Он был разгневан. Как он узнал о пришествии можно было только диву даваться.
Он привел Севастьянова в свой кабинет и сердито сказал:»Докладывайте»
-Феликс Эдмунодович, — сказал Севостьянов,- извозчик был не вооружен и упал в машину от столкновения. Других людей рядом не было. Похоже, случайность.
Дзержинский посмотрел на него еще более сердито.
-В нашем деле, -сказал он, -случайностей не бывает, а есть недоработка с нашей стороны. Понятно?
Потом он сказал секретарю: «Передайте телефонным барышням, чтобы все звонки из больницы о состоянии Лаверна шли на мой телефон»
И, повернувшись к Севастьянову, строго произнес:»Идите в свой кабинет. И там ждите » — Дзержинский все еще был сердит. Потом опять повернулся к секретарю и распорядился:»А извозчика пусть допрашивает Герасимов со своими, но так, чтобы они там не перестарались».
Дзержинский обладал хорошим политическим чутьем и раз уж говорил «не перестарайтесь», значит так было надо.

Через 5 минут у него зазвонил телефон. Звонили и приемного покоя. Дзержинский послушал и сказал:»Так. К Лаверну немедленно направьте лучшего врача по повреждениям головы, а то им там самим головы не сносить. И вам тоже, если не обеспечите. Выясните у него что-то серьезное или ушиб. Он может приехать для переговоров или нет? Доложите немедленно после осмотра.» Потом он позвонил в Смольный, объяснил ситуацию и предложил товарищам пока встречу не отменять. С ним согласились.

Иону опять обыскали и начали допрашивать. Он стал рассказывать следователям про Дуньку, и ему по хорошему предложили не дурить и рассказать все, как есть. Герасимов спрашивал его про контрреволюционную организацию, деньги, оружие, связь с иностранными агентами.
Иона глядел на следователя своими невинными голубыми глазами и опять рассказывал про Дуньку.
-Слушай, отец, — сказал ему Герасимов,- будешь запираться — расстреляем.
Иона посмотрел на него и поверил. Тогда он заплакал и стал молится своему еврейскому богу, добавляя для Герасимова, что он, Иона, ни в чем не виноват. Было видно, что он устал и отупел от сегодняшних неприятностей и, пожалуй, ничего путного более не скажет.
Герасимов оправил его в камеру. Пусть посидит, подумает.

Осмотреть Лаверна настойчиво попросили доктора Соловейчика. Соловейчик посмотрел реакцию зрачков на свет и проверил рефлексы. Все было в порядке. Спросил, не болит ли у атташе голова. Задал еще несколько вопросов. Пациент смотрел на него презрительно и с нарочитыми паузами цедил односложные ответы. Лаверн уже пришел в себя, относительно хорошо себя чувствовал и обрел обычный для него апломб. Вопросы Соловейчика его раздражали. Со своей стороны и доктор тоже стал сдержанно нелюбезен с пациентом. В конце концов ради этого пустяшного случая его, доктора, выдернули из операционной, где он оперировал тяжелого больного.
-Вы вполне здоровы, — сказал он Лаверну, всем своим видом давая понять, что прием неприятного для него пациента закончен.
И этот наглый тон еще одного семита, на это раз докторишки, вывел генерал из себя, и он процедил с надменным видом на плохом русском фразу:»Ведите себя прилично».
Доктор вспыхнул и сказал по французски — а он учился Сорбонне, и французский у него был отменный:
-Из-за вашего разбитого аристократического носа, меня забрали из операционной, где у меня больной. — И добавил по русски несколько слов, которые генерал не разобрал..
Генерал пробормотал «Хам» и на нетвердых ногах отправился к двери.
-Ну как? — спросил его Жуппе?
-Плебеи, хамы, жиды. МEрде. — доложил ему ситуацию атташе.
-Мы едем? — спросил Жуппе.
Посол поколебался. Подмывало его сказаться больным. Но долг пересилил.
— Едем — сказал он. -Только посидим тут немного. Меня мутит, боюсь сейчас тряски в автомобиле.
Жуппе объяснил сопровождавшему их чекисту, что они поедут. Вот только атташе в себя придет.
Тот бросился звонить ЧК. Трубку взял Дзержинский, послушал и переключил разговор на Севастьянова.
-Дождитесь меня — сказал тот чекисту, — а то опять какая-нибудь дурь прозойдет. Сейчас приеду.
Дзержинский был доволен — встреча состоится.

Латышский караул у Смольного между тем замерз. Их не отпускали, генерал мог приехать с минуту на минуту. От предложения выдать латышам по двести грамм водки их руководитель тов Оскар Стигга отказался, боясь, что чуткие ноздри атташе алкоголь учуют.
Красные латыши между тем уже начинали материться вполголоса по латышски и по русски и с каждой минутой их голос креп. У Стигги возникла идея. Он позвал руководителя оркестра.
-Играйте что-нибудь зажигательное — приказал он им. Так, чтобы бойцам холодно не было. Оркестр заиграл.

Посидев 10 минут в приемном покое, генарал Лаверн обрел в голове столь нужную любому военному ясность и был загружен в автомобиль вместе с Жуппе. Генерал был все еще взбешен, хотя внешне спокоен, и старался думать о предстоящих переговорах, но в мыслях все время возвращался к то к одному еврейскому хаму, то к другому. Подъезжая к Смольному дворцу, он услышал звуки. Он прислушался. Не может быть! Они именно этим его собирались встречать? Это их Марсельеза? Оркестр играл фрейлакс.
Та-та-та-та та-та та-та
Та-та-та-та та-та та-та
Та-ра-та та-та та тра-та-та.

Генерал взорвался.
-В посольство, — заорал он шоферу!
Шофер и Жуппе посмотрели на генерала удивленно. Лаверна буквально трясло.
Шофер развернул машину и поехал от ворот.
-Стой, куда,-закричал Севастьянов вслед уезжающему автомобилю.-Какая муха его на этот раз укусила?
-Музыка не понравилась?- брякнул явную нелепость другой чекист.
Севастьянов подумал секунду, чертыхнулся от досады и поехал к латышам.
Увидев его машину Стигга приказал оркестру :»Отставить музыку».
Окрестр замолк, замерзшие латыши матерились, Стигга посмотел на Севастьянова с недоумением:
А где буржуйский генарал?
-А хрен его знает. Уехал.
-А может еще вернется? -с надеждой спросил Стигга. Ему было плевать на переговоры, но ведь сам замерз и людей поморозил. Ему было досадно, и уже из одной этой досады он был готов ждать морозе француза хоть до ночи. А так. Кто кого. Чья возьмет.
Севастьянов не понял его настроения.
-Что и ты сдурел что-ли?
Тогда Стигга, поняв, что все закончено, с сожалением отправил латышей в казарму, велел дать им водки и выпил сам.

Грише было поручено провести обыск в доме Ионы. В помощь ему дали Вана.
Это означало, что дело срочное и результаты нужны немедленно. Все операции с участием Вана отличались высокой эффективностью. Китаец Ван уже успел заработать в ЧК репутацию личностью легендарной. Почти двухметровый, зверовидной наружности пугал как врагов революции, так и ее сторонников. Допрос с его участием обещал полное и чистосердечное признание даже невиновного, а что касается тех случаев, когда он в составе группы попадал под огонь, то очевидцы клялись, что пули от него отскакивают. Во всяком случае, Ван лез во в самые опасные места, и с ним никогда ничего не происходило.
Вот и сегодня, поставив людей наблюдать за окнами, Гриша вместе с Ваном и подошли к двери и Ван в нее забарабанил. «Открывайте» закричал Гриша, Ван говорил по русски с чудовищным акцентом и его могли не понять.
Ответом было молчание. Сара, готовившая на кухне, услышав стук и крик, решила, что погром.
Душа ее ушла в пятки, два погрома она уже пережила — в детстве и во взрослом состоянии. Но она знала, что открывать надо — нельзя злить погромщиков. Она крикнула дочери, чтобы та пряталась в погреб, и на дрожащих ногах подошла к двери и отворила. При виде Вана она испугалась еще больше — китайцев на погроме она еще не видела, а уж таких китайцев — тем более. За спиной Вана стоял Гриша. Погромщиков — евреев Сара, тем более, не видела. Гриша протянул ей какую-то бумажку.
Уставшая удивляться поведению и виду погромщиков, Сара просто отошла от двери и пропустила служивых в дом.
Между тем чекисты, проведя обыск в доме у Ионы, ничего контрреволюционного кроме молитвенника и Рахели в погребе не обнаружили. Увидев Рахель, Гриша стал молится богу, в которого уже 15 лет как не верил, чтобы молитвенником их находки и исчерпались.

Генерал Лаверн прибыв в посольство немедленно доложил послу состояние дел. Он пришел к выводу, что большевики и не думали проводить никаких переговоров, а их целью была цепь провокаций. Они хотели унизить Францию.
-Да они просто больные люди, — продолжал атташе.
Посол подумал и возражать не стал. Большевики уже неоднократно давали ему повод согласиться с этим выводом Лаверна.

Все в ЦК были буквально раздавлены случившейся нелепицей, но Дзержинский сказал, что возможно не все так просто. Возможно это хитрая провокация немецкой разведки. Его спросили, а в чем суть этой провокации. Дзержинский обещал докопаться.
Зиновьев поддержал Феликса и вспомнил эпизод, произошедший с ним Берлине еще задолго до войны, который, хоть и не имел непосредственного отношение к делу, тем не менее свидетельствовал о хитрости немецкой полиции. Ему кто-то возразил, что полиция и разведка не одно и тоже, но это возражение большинство сочло не заслуживающим внимания.
-А может дело не в одном извозчике — высказал свое сомнение Пятаков.-А почему Лаверн почти доехал, да обратно развернулся?
-Плохо сэбя пачувствавал — с оттенком презрения сказал Сталин. -Арыстакрат. Нэжэнка.
Чувствовалось, что он не любит аристократов.
Обычно Сталин помалкивал и голосовал, как голосует большинство. Сегодня его очевидно допекло.
Но для Пятакова не все сходилось.
-А сейчас почему от них ничего не слышно? — продолжал сомневаться он.
-Аристократ — согласился со Сталиным Зиновьев, — ждет, что мы извиняться будем. Как вы думаете товарищи будем извиняться или нет?
Товарищи загалдели. Несмотря на критичность ситуации желающих извиняться перед империалистами пока не находилось.
У революционеров тоже есть свои сословные предрассудки.
Они верили, что мировая революция случится если не сегодня, то завтра, и каждый из них не хотел портить свою революционную репутацию извинениям перед империалистами. Ну уж если только деваться некуда.
Придя во власть они еще чиновниками не стали, а уж тем более они не стали «аппаратом». Каждый из них был смесью идеалиста, авантюриста и бандита, только пропорции в этой смеси были разные. Но каждый из них был индивидуальностью. Безликих аппаратчиков предстояло еще выращивать. И этот выращенный ими «аппарат» и станет их могильщиком…
Выступили с соображениями и другие члены ЦК.
Один Ленин молчал, хитро поблескивая глазками.

Невнятная депеша французского посла в России совершенно не удовлетворила Клемансо. Какие провокации против Франции? Немедленно начните переговоры. Посол тянул и слал шифровки. И, если бы какой-нибудь историк мог сравнить шифровки посла с теми объяснениями, которые давал Дзержинский членам Политбюро в следующие несколько дней, то он бы удивился сходству версий.В обоих случаях и посол и Дзержинский предполагали, что дело в немецких деньгах. Расхождения были только в деталях.
Посол полагал, что немцы дали деньги большевикам, и те нарочно на данном этапе представляются последними идиотами. И выставляют идиотами французов.
Ну то, что не было адекватной охраны машины посольства направляющейся на переговоры это еще полбеды. Это, конечно, разгильдяйство, но такое случается.
Однако на этих переговорах мы полностью пересматриваем внешнюю политику Франции в отношении России.
И вот, в машину на французского генерала, который следует на столь важную встречу, падает непонятно откуда взявшийся извозчик еврей.
Это просто сцена из водевиля самого дурного толка.
А что если немцы сделали фотографические снимки этого происшествия и предадут их огласке?
Они, как известно, уже делали подобные снимки, устанавливая камеры на голубях.
Вся Франция будет предметом для осмеяния. Наверняка, извозчик это агент ЧК, а возможно и немецкой разведки.
Немцы очень умелы в этих провокациях, в конце концов, и сам Ленин был перевезен в Россию в пломбированном вагоне на немецкие деньги.

Дзержинский же со своей стороны объяснял в ЦК, что Клемансо не будет делать ничего такого, что вызовет сопротивление общественного мнения Франции. И если он собирается дать нам деньги, значит немцы попытаются доказать французскому населению, что мы таких денег не заслуживаем.
И именно для этих целей, нас пытаются представить идиотами. Да эти большевики не только не могут обеспечить охрану машины посла, у них еще в машину посла извозчики падают.
Ясно товарищи, что этот извозчик не случайный человек, за ним очевидно стоит тайная организация финансируемая на германские деньги, а возможно он сам агент германской разведки.
Немецкая разведка очень умела, — напомнил Дзержинский товарищам. Уж если на чистоту, не она ли нам помогла в марте 17?

Дурацкие опасения про немецкую фотографию разбитого носа Лаверна и извочика верхом на Жуппе совершенно не заботили Клемансо. Но у посла была сильная поддержка в дипкорпусе, а у Лаверна в армии и разведке. Прогнать этих дураков было нельзя, приходилось уговаривать и давить.

Дунька. Часть 3.

3 комментария для “Дунька. Часть 2.

  1. Борис, очень увлекательная миниатюра.
    Вы окунули читателя в иронию случайных событий на перекрестьи жизни обычных людей, лидеров новой мировой идеологии, стремительно прорастающей на российской почве, и никак не стряхнувших с себя бремя войны европейских властителей.
    Имперские сумасшествия Первой Мировой вплетаются в сумасшествие социалистического
    классового империализма.
    Как я понимаю, за исключением Дуньки и извозчьего окружения, персоналии исторические.
    Жду продолжения вашего сатирического произведения.

    С уважением,
    Григорий

    1. Спасибо, Григорий.

      Лаверн реальный персонаж, Оскар Стигга тоже. В третьей части будут еще реальные персонажи.
      Рядовые чекисты придуманы, хотя Гриша частично списан с одного старого большевика, которого я знал с 1964 года. Я взял кое-такие детали его биографии.

  2. К моменту описываемых событий меч революции — Чрезвычайная Комиссия еще был не очень обагрен кровью по причине молодости организации — история ее насчитывала меньше 2-х месяцев.

Добавить комментарий