Автор: Я давно уже не участвую активно в довольно бурной деятельности по изучению истории бухарских евреев (с тех поp как уехал из Нью-Йорка в 2009 году). Но вчера мне подарили недавно вышедшую книгу «Шашмаком и бухарские евреи» (сост. М. Фазылов, 2016 год), где я обнаружил и свою статью, написанную по просьбе бухарско-еврейских друзей в 2005 году (она публиковалась на портале Берковича, К истории религиозной музыки бухарских евреев).
Я задумался о том, что понятие «Шашмаком» незнакомо даже большинству филологов и историков востоковедного склада, специализирующихся в иудаике. Некоторые путают бухарский «маком» с арабскими и еврейскими «макамами» Аль-Харири и Аль-Харизи. И правда, термин почти тот же самый, от מקום «место», но означает он совсем дрyгое. Макамы это плутовская рифмованная проза, а маком это музыкальный лад в тюркско-персидской музыке.
В той статье я связал появление макома с эротическо-каббалистической поэзией знаменитого сефардского поэта из Цфата р. Израиля Наджеры (ок. 1540-1620, многие знают его песню «Йа-Риббон»):
«Наиболее важным для литургических песнопений новаторским шагом Наджары стало использование системы макомов, то есть народных мелодий, для своих пиютов. По-видимому, маком применялся и раньше, однако Наджара впервые в изданном им сборнике пиютов расположил свои сочинения в соответствии с традиционным диваном из 12 макомов. Система макомов быстро прижилась в восточных еврейских общинах. Например, торжественный маком Сигах стал мелодией для чтения Торы, радостный Аджам-Новруз стал использоваться для субботних песнопений, Симхат-Торы и свадеб, Баёт — для книг Пророков, траурный Хиджаз – для похоронных обрядов, а Сабба — для церемонии обрезания. В поэтических сборниках, выпускавшихся начиная с XVII века, секции, соответствующие каждому макому, обычно открывались вступительным стихом на иврите, созвучным названию соответствующего макома. Например, Хусейни обозначалось «Лазкир годлах кедай эйни, ми-мецукотай хоцЕЙНИ», Раст обозначался «Ури Девора, даббери ки ход вэ-хадар йаРАСТ» и т.п.
Следует особо оговорить, что использование макомов не было нововведением Наджары, он лишь зафиксировал традицию, существовавшую у евреев на Востоке много веков. Высказывались аргументированное предположение, что содержащиесе уже в Псалмах царя Давида указания типа «на шэминит» или «на йона-элэм-рэхоким» относятся не к музыкальным инструментам или размерам, а именно к сходным с макомами системам мелодий. Было обнаружено также, что подобные указания сопровождают клинописные тексты ассиро-вавилонских песен. Система макомов сходна с ашкеназской системой штэйгер.
Нововведения Наджары и цфатских каббалистов повлияли на еврейские религиозные песнопения во всем мире, а в Средней Азии в особенности. И в сефардские, и в ашкеназские молитвенники вошли такие пиюты, как «Леха Доди» Ш. Алькабеца, «Йедид нэфэш» Азикри, «Йа Риббон» Наджары, которые стали любимыми напевами у евреев всего мира. В Средней Азии же в скором времени прижились многие обычаи сефардского песнопения.»
Однажды я делал об этом доклад на бухарско-еврейской конференции в Квинсе, лет 10 назад. Ко мне подошла одна из устрoительниц конференции, образованная американка бухарско-еврейского происхождения, и сказала «Надо же как интересно! Никогда не слыхала ничего подобного!»
Сейчас я думаю, что вообще мало кто на эту тему что-либо знaет. Обоснованно ли связывать таджико-узбеко-еврейский шаш-маком, «шестерной маком», с тюркскими макамами Наджеры? Это лишь гипотеза. 🙂
Странным образом Наджара (или Наджера) и весь круг еврейско-тюркской поэзии выпадает из внимания историков еврейской литературы. Все, кто изучает еврейскую литeратуру, знают про литургические пиюты и про золотой век еврейско-испанской поэзии, про сонеты Иммануила Римского и подобное. А Наджеру с его тюркским макамом-макомом почему-то в учебники редко включают.