Михил Юдовский. Чертов поэт, он трижды не был женат и все три раза удачно

Волокна резали линии на руке,
обнажая костяшки скелета.
Он менял берега, и в каждой реке
ему мерещилась Лета.

Времена трещали – как надутый куль,
как голова от мигрени.
И сердце его разрывалось – но не от пуль,
а от цветущей внутри сирени.

Сирень пробивалась сквозь левый бок –
парчово и тонкотканно.
Обнюхавшись ею, богемный бог
коньяк подливал в стаканы.

Привыкший залпом стрелять и пить,
поэт – тот, который трижды,
раздумывал: «Вот ведь – могли убить,
а не убили, вишь ты…

Мой ангель-хранитель, затем ли в капкан
крылом угодил ты снова,
чтоб жизнь, опустевшую, как стакан,
наполнили свет и слово?

Латай свое крылышко, милый друг,
ворчаньем своим пророча,
что жизнь – не длиннее, чем слово «вдруг».
А смерть – и того короче».