Рождение «научного социализма»

Источник-отец

 

Все люди будут работать; они будут рассматриваться как работники, приписанные к одной мастерской и прилагающие все усилия к тому, чтобы приблизить человечество к моим божественным предвидениям…  К тем, кто не подчиняется порядкам, другие будут относиться как к скотам.

Сен-Симон

 

Граф Анри де Сен-Симон (1760–1825) выпустил несколько книг. Затем его ученики выпустили книгу «Учение Сен-Симона».

В трудах Сен-Симона и его учеников мы найдем много-много знакомого – того, что находим у Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

На сегодня жизнь и личность Сен-Симона обстоятельно изучены.  Была выявлена его склонность к самовосхвалению и мифотворчеству о себе любимом.  Поэтому сведения о нем легендарного характера советуют принимать с долей скептицизма.  К таковым относится, например, сообщение о том, что смолоду лакей будил его по утрам словами: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!»

По некоторым свидетельствам, Сен-Симон плохо знал историю. Одно время его консультировал его секретарь – известный впоследствии историк Огюстен Тьерри.  Есть косвенные свидетельства тому, что зрелые труды Сен-Симона написал Огюст Конт.  До встречи с ним писания Сен-Симона выглядели хаотичной мешаниной – он не умел излагать  свои идеи сколь-нибудь четко.  Когда молодой Конт стал его секретарем (и когда перестал им быть, но продолжал сотрудничество) под именем Сен-Симона стали появляться вещи, написанные четко и систематично.  Сен-Симону было тогда около пятидесяти лет, и мы должны либо признать, что в этом возрасте он внезапно овладел умением, которого не имел смолоду, либо приписать авторство Конту.

Согласно тому, что известно как теория Сен-Симона, человечество проходит в своем развитии такие эпохи: рабовладельческую, феодальную и промышленную. Развитие общества осуществляется в результате взаимодействия двух процессов: развития знаний и развития хозяйства. В каждом из этих процессов происходит внутренняя борьба: в первом – между идеологиями, во втором – между классами, претендующими на власть. Сложное переплетение всех этих взаимодействий периодически изменяет состояние общества. Каждая формация проходит поэтому через две стадии: органическую, когда все в равновесии, и критическую, когда что-то нарушает прежнее равновесие. Этим «что-то» может быть научная революция либо изменение в расстановке классовых сил.

В органической фазе у власти класс, имеющий наибольшее хозяйственное значение. Но вот вырастает экономическая сила другого класса, который заявляет свои претензии на власть. Классовая борьба выливается в политическую революцию. В результате появляется новая общественная формация.

По учению Сен-Симона, будущее принадлежит промышленному классу (это предприниматели и рабочие в союзе с учеными).

В каждой формации имеет место эксплуатация человека человеком. Только промышленный режим покончит с ней. Здесь все производство будет идти по плану. Стихию рынка и конкуренцию заменит ассоциация. Трудиться все будут обязаны – это называется право на труд. Будет господствовать принцип: от каждого – по способности, каждой способности – по ее делам. Это называлось:  «перенести земной рай из прошлого в будущее».

Эволюционное развитие подходит к концу.  Наступает эпоха научного управления обществом.   Ученики Сен-Симона Анфантен и Базар писали: «Эксплуатация человека человеком – вот состояние человеческих отношений в прошлом; эксплуатация природы человеком, вступившим в товарищество с другим человеком, – такова картина, представляемая будущим».  О том же пишет Энгельс в «Анти-Дюринге»: «На место управления лицами становится управление вещами и руководство производственными процессами.  Государство не отменяется, оно отмирает».

Фридрих Хайек, изучивший соответствующие материалы, объясняет, что «ассоциация» у Сен-Симона – это синоним другого его понятия – «организация».  Последнее же, в общих чертах, есть подобие социализма большевистского толка.

«Сен-Симон, — пишет Хайек, — в отличие от большинства последовавших за ним социалистов, очень ясно понимает, что организация общества во имя единой цели, являющаяся фундаментом для любой социалистической системы, несовместима с личной свободой и нуждается в существовании духовной власти…».[1]  Он подтверждает свой вывод прямыми цитатами из работы «О промышленной системе» (1921): «Пустая метафизическая идея свободы…  стеснила бы влияние массы на индивидуума».  Идея свободы «противоречит развитию цивилизации и созданию хорошо упорядоченной системы».  Про цивилизацию – обычный Сен-Симоновский треп, главная ценность тут — хорошо упорядоченная система.

Никто иной, как Огюст Конт, alter ego Сен-симона, в конце концов додумался до идеи «диктатуры пролетариата».[2]

 

Эпидемия сенсимонизма

От сенсимонистов держитесь подальше!

 

Гете (в письме к Карлейлу)

 

Анри де Сен-Симон умер в 1925 г., окруженный группой верных учеников и последователей.  «Сен-Симон застал лишь самые первые шаги школы, назвавшейся его именем и под этим именем распространявшей его идейное наследие по всему миру, — пишет Хайек. – Именно благодаря своим ученикам он стал значительной фигурой в истории социальных идей.  Безусловно будучи оригиналом, вряд ли он был оригинальным или глубоким мыслителем.  Идеи, который он завещал своим ученикам, в то время, бесспорно, были достоянием многих».  И немного дальше: «Хотя почти все идеи школы можно отыскать в работах, вышедших под именем Сен-Симона, реальной силой, которая решительно повлияла на европейскую мысль, был сенсимонизм, а не сам Сен-Симон».[3]

Хайек цитирует из Дж. Ст. Милля о том, что сенсимонизм «за те несколько лет, в течение которых он насаждался, посеял семена чуть ли не всех социалистических тенденций, так широко распространившихся с тех пор во Франции».  И из Вильгельма Рошера (от 1874): «В новейшей социалистической литературе очень мало значительных идей, которые бы не были высказаны вышеназванными французскими авторами».  Авторы те:  Базар, Анфантен, Конт, Консидеран.

От «вышеназванных» учение восприняло великое множество далеко не последних людей Европы.  «Если бы удалось обнаружить, что аналогичная ситуация порождала аналогичные идеи без какого-либо влияния сенсимонистов, — пишет Хайек, — для нас это имело бы гораздо большее значение.  Однако при исследовании аналогичных современных сенсимонизму движений, где бы они ни разворачивались, всякий раз обнаруживается их тесная связь с французским прототипом».  Он приводит ряд имен, настолько обширный, что только диву даешься.  Наряду с менее известными нам лицами, здесь Пьер Леру, Луи Блан, Томас Карлейль, Дж. Ст. Милль, Т. Годскин…  А еще были такие, кто прошел через сенсимонизм, чтобы позже создать свои теории, — такие как Фурье или Прудон.

И все это пока – только капля в море.  Уже к началу 30-х сенсимонизм (переплетенный с Контом) проник в Германию, оказав широкое влияние на  тогдашнюю молодежь.  Здесь и группа «Молодая Германия», и младогегельянцы, включая Арнольда Руге, Давида Штрауса, Мозеса Гесса, Карла Родбертуса и даже Людвига Фейербаха (до момента, когда он разработал свою систему).

Сенсимонизмом заразились влиятельные немцы, жившие в Париже, начиная с Вильгельма Вейтлинга.  К ним понаехали из Германии Карл Грюн и фон Штейн.  Последний написал целых две книги, одна из которых – «Социализм и коммунизм в современной Франции» (1842) — сделала сенсимонистскую доктрину «во всей ее полноте общенемецким достоянием» (Хайек).

И барон Людвиг фон Вестфален часто беседовал о новых идеях с четырнадцатилетним сыном своего приятеля Генриха Маркса – будущим зятем своим Карлом.  А в трудах Карла Грюна впервые появляется термин научный социализм – применительно к наследию Сен-Симона, «посвятившего всю свою жизнь поискам новой науки».  В другом месте Хайек отмечает, что сенсимонисты изобрели термины индивидуализм и социализм.[4]

Молодые Фридрих Энгельс и Вильгельм Либкнехт также были захвачены новомодным учением, а Фон Штейн и Луи Блан передали его своему ученику Фердинанду Лассалю.  Этот впоследствии активно способствовал выработке модели прусского социализма – «Социального государства» Отто Бисмарка.

В своих источниках Хайек находит влияние сенсимонизма на Дж. Мадзини, движение «Молодая Италия» и Дж. Гарибальди. А также на «становление таких выдающихся личностей, как А. Стринберг в Швеции, А. Герцен в России и другие – в Испании и Южной Америке».

В целом, указывает Хайек, влияние сенсимонизма и позитивизма Конта  «ни в коем случае не ограничивалось кругом людей, склонных главным образом к размышлениям на социальные и политические темы, но оно было даже сильнее в среде литераторов и художников, которые, зачастую почти неосознанно, становились посредниками, переносившие сенсимонистские концепции в иные сферы».

Идеи Сен-Симона об общественной функции искусства «произвели глубокое впечатление на целый ряд крупнейших писателей того времени и стали причиной основательнейших изменений в тогдашней литературной атмосфере.  Требование, чтобы искусство стало насквозь тенденциозным, чтобы оно служило социальной критике, и чтобы с этой целью показывалась жизнь как она есть, – во всем ее безобразии, привело к настоящей революции в словесности».  В частности, во Франции, «многое из сенсимонистского учения было усвоено и практиковалось не только тесно связанными с сенсимонизмом авторами, такими, как Жорж Санд или Беранже, но и некоторыми из самых знаменитых писателей того времени – О. де Бальзаком, В. Гюго и Эженом Сю».  Добавим, что в первым кандидатом от России в эту команду, по-видимому, явился Виссарион Белинский.

 

Основоположники «монополистического капитализма»

 

Это крайне интересный момент.  «Дело в том, — рассказывает Хайек, что основатели современного социализма немало сделали также, чтобы придать континентальному европейскому социализму его особенную форму.  Так называемый монополистический, или финансовый, капитализм, выросший из тесной связи между банковской системой и промышленностью, все это в значительной степени порождение сенсимонизма».  Это о случаях, когда банки, владея контрольными пакетами акций фирм, составляют из них промышленные концерны, а также о быстром развитии акционерных предприятий и крупных синдикатов.   Результат слияния банковского капитала с промышленным позже получил название финансового капитала и стал одним из признаков «империализма» по Ленину – как высшей и последней стадии в развитии капитализма.  Интересные повороты в научном социализме случались, однако…

Первым стал парижский банк «Креди мобилье», взявший на себя функции  депозитную и инвестиционную.  Затем по этому примеру подобные банки распространились почти по всему континенту.  Не добившись желаемых реформ политическими методами, «сенсимонисты взялись за трансформацию капиталистической системы изнутри – посредством индивидуальных усилий, стараясь при этом максимально задействовать свою доктрину.  И нельзя не признать, что им удалось преобразовать экономический механизм стран континентальной Европы в нечто заметно отличающееся от английского капитализма с его свободной конкуренцией», сообщает Хайек.

Все это делалось с осознанной целью – создать систему централизованного, насколько возможно, контроля над бизнесами (особенно, в отраслях городского строительства, коммунального хозяйства и транспорта).  Путем  консолидации и политики слияний создавались гигантские многопрофильные концерны.  Система свободы предпринимательства позволяла делать такие вещи, но делала ли она их неизбежными — большой вопрос.

«Креди Мобилье», в конце концов обанкротился.  О причинах Хайек не сообщает, но, скорее всего, потому что трудно управлять эффективно подобными супергигантами.  Если так, тогда это лишний довод к тому, что описанная концентрация капитала часто бывала искусственной и экономически не оправданной.  А потом наследники сенсимонистов будут писать об органичных пороках «финансового капитала» и загнивании «монополистического капитализма», требуя государственного контроля над экономикой.  «Хорошая работа», — одобрил дьявол…

 

[1] Фридрих Август фон Хайек.  «Контрреволюция науки.  Этюды о злоупотреблении разумом». ОГИ. М,  2003.

[2] В. Ф. Тотомианц и В. М. Устинов. «Утопии.  Социальный рай на Земле».  Изд-во «Революция и культура».  М, 1917.

[3] Там же.

[4] «Индивидуализм: истинный и ложный».  В сб. «Индивидуализм и общественный порядок». Изд. «Изограф». М, 2000, с. 24 (сн.).