Елена Петровна Блаватская(1831-1891): штрихи к портрету в жанре патографии. Продолжение

В то время, когда Блаватская заболела, она проживала на Кавказе, в Мингрелии. По свидетельству ее сестры, единственный врач в этом местечке, военный хирург, не мог сделать никакого вывода из ее симптомов. (Вообще, как показывает практика, когда врачи других специальностей ничего не находят у пациента, это первый признак того, что такие случаи находятся в компетенции психиатра).
Состояние Блаватской заметно и быстро ухудшалось, врач отправляет ее в Тифлис к ее друзьям. С очень большими трудностями ее перевезли в Кутаис в дом друзей. Ее состояние было таково, что было видно, что она умирает.

Но спустя какое-то время болезнь начала отступать. После наступившего продолжительного и глубокого естественного сна, она снова «обрела жизнь и здоровье».
Вот как Блаватская описывает свое состояние в то время. Вскоре после начала этой болезни она стала, по ее словам, «вести двойную жизнь».

«Каждый раз, когда меня звали по имени, я открывала глаза, услышав это, и я была собой, моей собственной личностью со всеми ее чертами. Как только я оставалась одна, однако, я возвращалась назад в мое обычное полусонное состояние и становилась кем-то другим…
Я просто страдала от несильной лихорадки, которая медленно, но верно поглощала меня день за днем, я вдруг совершенно потеряла аппетит, а потом вообще чувство голода, что продолжалось в течение нескольких дней, и я часто проводила неделю, не дотрагиваясь до пищи, только пила небольшое количество воды, так что за четыре месяца превратилась в живой скелет.
Когда я находилась в своем другом Я и меня прерывали, произнося вслух мое имя в тот момент, когда я вела беседу в моей воображаемой жизни, где-нибудь посреди предложения, которое говорила я или те, кто были моим вторым Я в это время, — и я открывала глаза, чтобы ответить, то давала обычно совершенно нормальный ответ и все понимала, потому что горячки у меня не было. Но стоило только лишь мне снова закрыть глаза, как прерванное предложение снова продолжалось моим вторым Я точно с того слова или даже середины слова, на котором оно было остановлено.
Бодрствуя и будучи собой, я хорошо помнила, кем я была в своем втором обличии, и понимала, что я делала и делаю. Будучи кем-то другим, т.е. той личностью, которой я становилась, я не имела ни малейшего понятия о том, кто такая Е.П.Блаватская! Я находилась в другой, отдаленной стране, обладала совершенно отличной от меня самой, индивидуальностью и не имела ни малейшей связи с моей настоящей жизнью»[1].

Даже человек, не имеющий отношения к медицине, скажет, что Блаватская страдала раздвоением личности. Действительно, в ее психическом состоянии на первый план выступает расстройство идентичности, выражающееся в нарушение восприятия своего «Я». Симптом раздвоения личности – не редкое психическое нарушение и наблюдается в рамках различных нозологических единиц.
В данном случае оно развивается на фоне тяжелого болезненного приступа. Глубокое изменение сознание, наличие соматических признаков (субфебрилитет, физическое истощение, адинамия) позволяют предположить, что в состоянии больной отмечались признаки гипертоксической или фебрильной формы заболевания процессуального характера.
В динамике восстановить клиническую картину не представляется возможным.

Но судя по описанию Блаватской своих переживаний, психопатологическая структура приступа определялась кататоно – онейроидной симптоматикой. С ее слов, она вела беседу в воображаемой жизни, находилась в другой, отдаленной стране, обладала другой индивидуальностью и не имела ни малейшей связи со своей настоящей жизнью.
О чем и с кем она разговаривала, в какой стране она пребывала в своих фантастических грезах, кем конкретно она себя представляла — этого, к сожалению, мы никогда не узнаем. Тот факт, что с больной можно было вступить в непродолжительный контакт, говорит о сновидном или онирическом состоянии сознания.

По выходе из приступа Блаватская вернулась к своей прежней жизни. Болезнь не оставила сколько-нибудь заметных изменений в характере Блаватской, не изменила ни стиля ее жизни, ни ее поведения.
После болезни Блаватская покинула Кавказ и снова отправилась в путешествие. На эти странствия уходит ещё десять лет. Она посещает Сирию, Египет, Италию.
В 1867 году она несколько месяцев путешествует по Венгрии и Балканам, посещает Венецию, Флоренцию и Ментан. По данным Нандора Фодора[Википедия], переодетая в мужскую одежду, 3 ноября 1867 года она участвовала в битве при Ментане на стороне гарибальдийцев.
Оправившись от ранений, Е. П. Блаватская странствует по Ближнему Востоку, Индии, посещает Тибет, а потом уезжает в Париж, откуда перемещается в США. Там она знакомится с людьми увлекающимися спиритизмом, в том числе с полковником Генри Стил Олкоттом, который в 1875 году вместе с ней стал одним из создателей Теософского общества.

После встречи с Блаватской Олкотт стал убеждённым последователем ее теософского учения. Годы их содружества оказываются наиболее плодотворными для Блаватской в творческом плане. В 1875 году Е. П. Блаватская начала писать Isis Unveiled («Разоблаченная Изида»). Ее трудолюбие поражало. Она часто писала с самого утра до полночи, делая перерывы только на обед и чтобы покурить. В день она выкуривала до сотни сигарет.
Но поражало и удивляло не только ее фантастическая трудоспособность, а сам процесс написания книг.

По ее словам, она записывает … цитаты из книг так, как если бы они появлялись у нее перед глазами на другом плане объективной реальности, что она ясно видит страницу этой книги, то место, которое ей нужно процитировать, и просто переводит то, что она видит, на английский. «…То, что я записываю, мне диктуют, иногда перед моими глазами появляются рукописи, числа и слова, о которых я не имею ни малейшего понятия…»[2].

О работе над книгой «Тайная доктрина» она писала: «… примерно две недели я наблюдаю все, что мне нужно, как бы во сне. Я вижу огромные, длинные рулоны бумаги, на которых все написано, и потом восстанавливаю их по памяти» [3].

Бертрам Кейтли, редактировавший рукопись «Тайной доктрины», вспоминал: «на проверку точности этих цитат с полными ссылками из книг, которых никогда не было в нашем доме, требовались многие часы поисков, иногда даже в Британском музее, когда нужна была редкая книга, а мне пришлось разыскивать и проверять их целое множество». [4].
И таких свидетельств ее удивительного дара множество. В 1910г. проф Хирам Корсон рассказывал следующее: «она писала, цитируя по памяти отрывки из десятков книг, относительно которых я абсолютно уверен, что ни одного экземпляра их не было в то время в Америке, свободно переводя с нескольких языков, и иногда обращалась ко мне, к моей эрудиции, чтобы узнать, как перевести какую-нибудь старинную идиому на литературный английский…
Сотни книг, цитаты из которых она приводила, совершенно точно отсутствуют в моей библиотеке, а если она цитировала по памяти, то это еще более впечатляющий подвиг, чем, если б она записывала их из эфира».

Что это за феномен? Есть ли этому объяснение в науке?

По мнению Нандора Фодора, «Тайная доктрина» была написана по большей части в аномальном состоянии сознания автора (in a supernormal condition)[Википедия].

Имея в виду это высказывание, самое время поговорить об исследованиях Станислава Грофа (Stanislav Grof), изучении им состояний измененного или трансперсонального сознания. Эти состояния возникают у людей, способных выходить за узкие пределы индивидуального сознания. Благодаря открытию ЛСД и целого ряда других психоделиков как сильнейших катализаторов психических процессов, исследование этих состояний получило экспериментально – научную основу.

Однако феномен Блаватской не единичен.

И свидетельством тому являются примеры вдохновения творческих личностей, открытия которых рождались во время необычных состояний сознания, когда на ученого, изобретателя, художника, философа или духовного мистика неожиданно нисходило откровение, во время которого его произведение представало в законченном виде.

«Тот факт, что гений черпает свои открытия из трансперсональных источников, отражается в повседневном языке, когда мы говорим о таких необычных достижениях, как Божественное вдохновение или дар Божий»[5].

Выдающийся математик и астроном XVIII в. Карл Фридрих Гаусс мог почти мгновенно производить чрезвычайно сложные вычисления и говорил, что его озарения в математике приходят к нему со скоростью удара молнии – по «милости Божьей».

Английский поэт Уильям Блейк сказал о своем творении «Милтон»: « Я писал эту поэму под непосредственную диктовку – двадцать, а иногда и пятьдесят строк подряд, без какого-либо обдумывания заранее, и даже вопреки моей воле».

Иоганн Брамс, описывая свой творческий процесс, очень четко выразил необычный характер вдохновения: «Эти идеи стекают в меня прямо от Бога, и я не просто могу отчетливо видеть их зрением своего ума – эти темы приходят, облаченные в должную форму, гармонию и оркестровку».

Джакомо Пуччини так описывал свое состояние во время написания оперы «Мадам Баттерфляй»: « Музыка этой оперы была продиктована мне Богом, я всего лишь был инструментом, переносящим ее на бумагу и передающим ее публике».

Согласно С.Грофу, речь идет о том, что в состоянии трансперсонального сознания отмечается переживание отождествления с космическим сознанием.
« Переживание космического сознания является безграничным, неизмеримым и невыразимым … Переживание встречи с абсолютной творческой силой невозможно описать обыденным языком….»[6].

И как же созвучны и перекликаются с этими словами чувства и переживания Блаватской!

Она писала: «Не опасайтесь, я не сошла с ума. Все, что я могу сказать, — это то, что кто-то, несомненно, вдохновляет меня…Более того, кто-то входит в меня. Говорю и пишу не я: это кто-то внутри меня, мое высшее, светоносное «Я», которое думает и пишет за меня. Не спрашивайте меня, мой друг, о том, что я переживаю, я не смогу вам ясно объяснить это. Я сама не знаю! Единственное, что я знаю, — это то, что я превратилась во что-то вроде хранилища для чьего-то знания»[7].

В свете исследований С.Грофа (о них подробно в продолжении), обвинять Блаватскую в мистификации, обмане, трюкачестве просто недопустимо. Ее феномен требует пристального изучения. Тем не менее, отношение ученых к этим явлениям не меняется, а взгляды их колеблются в диапазоне от скептически – недоверчивого до полного отрицания фактов, в очевидности которых не приходится сомневаться.

Продолжение

ЛИТЕРАТУРА

1. Оккультный мир Блаватской. Сборник. Пер. с англ. – Москва, «Сфера», 1996, с.55
2. там же, с.345
3. там же, с. 462
4. там же, с. 360
5. Гроф Станислав. Холотропное сознание. — Пер. с англ. М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1996, с. 179
6. там же, с.184
7. Оккультный мир Блаватской. Сборник. Пер. с англ. – Москва, «Сфера», 1996, с.460-461