КАК И ПОЧЕМУ ЭКОНОМИКА ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ВСЕХ ДРУГИХ НАУК

Джеймс Бьюкенен вспоминал, что когда он «совсем еще зеленым» впервые пришел в университет Теннеси, на двери у одного из профессоров он увидел  плакатик:

Изучение экономики не избавит вас от стояния в очереди за хлебом, но вы хотя бы поймете, почему вы там стоите.

О Нобелевских премиях по экономике

В 1974 г., выступая на официальном банкете в Стокгольме по случаю вручения ему Нобелевской премии, Хайек сказал, что если бы спросили его мнение по поводу установления «нобелей» по экономике, он был бы «решительно против этого».  Потому, что «Нобелевская премия наделяет человека влиянием, каким не должен обладать ни один человек…  К точным наукам это не относится.  Там влияние индивида распространяется главным образом на его коллег-экспертов, и они быстро поставят его на место, если он превысит уровень своей компетенции.  Но, что касается экономистов, то важнейшая сфера их влияния относится более всего к неспециалистам: политикам, журналистам, гражданским служащим и обычной публике».

Поэтому Хайек предлагает в будущем «требовать от вашего лауреата принести клятву скромности, вроде клятвы Гиппократа».  Или хотя бы при вручении напоминать получателю «совет одного из великих людей в нашем предмете, Альфреда Маршалла: “Ученые в нашей науке должны бояться общественного одобрения.  Для них беда, если все говорят о них хорошо”».

Премию по экономике вручали уже пять лет, и Хайек не предлагал ее упразднить.  Предложил Гуннар Мюрдаль, получивший премию на пару с Хайеком.  Настолько был он возмущен тем, что оказался в одной компании с «таким реакционером, как Хайек» (сообщала Файненшл Таймс).  Как видим, могут быть разные мотивы для недовольства существованием «нобеля» по экономике.  Кто-то озабочен возможным злоупотреблением лаврами на своем челе, а кто-то – политической окраской кандидата.

…Предложил отменить, — тогда, может, делом принципа было бы и отказаться?  Да нет, что вы!   Я прогрессивный, мне положено!  А после меня пускай упраздняют.

Политизация науки

Случай Мюрдаля (кстати, серьезного экономиста) не анекдот.  Многие ученые полагали (в простоте?), что при награждении престижной премией идеологические пристрастия важнее научных заслуг.  В 2005 г.  Нобелевскую премию по экономике получил Роберт Ауманн – за его анализ конфликтов и кооперации методами теории игр.  Посыпались протесты в прессе.  Видите ли, Ауманн использовал теорию игр для оправдания израильских поселений «на оккупированных территориях»!  Петиция, требующая отобрать у него Нобеля собрала около тысячи подписей населения академической Лапуты.  Известно ведь: давно уже не бьют их по голове бычьим пузырем…

Широкие международные протесты вызвало  присуждение премии Милтону Фридмену в 1976 г. Четверо нобелевских лауреатов не по экономике – Линус Полинг (химия),  Джордж Уолд, Дэвид Балтимор и Салвадор Лурия (все трое — медицина) – сочли допустимым опротестовать этот выбор в Нью-Йорк Таймс.  Конкретным обвинением была якобы поддержка Фридменом переворота, свергнувшего чилийского президента-ленинца Альенде.  Да уж, такие вещи поважнее каких-то там научных заслуг…  Нисколько не смущало этих химиков-медиков то, что они ни уха, ни рыла в экономике.  Главное – идейная составляющая…

«Поддержка Пиночета» выражалась в том, что Фридмен, дескать, не только был близок к «чикагским мальчикам», но и сам – всего через два года после переворота! – совершил шестидневную поездку в Чили.   Поездка действительно имела место – Фридмена пригласили прочитать несколько лекций об инфляции (заметим, строго по его специальности и прямо по жгучей проблеме тогдашней экономики Чили ).

Тогда Фридмен выразил недоумение: почему никто не протестовал, когда он съездил в Китай по приглашению правительства Мао?..  И ведь никого из болельщиков за страдающий народ не трогало, что «чикагские мальчики» — 25 экономистов-чилийцев — вытащили экономику Чили из болота, куда успел затащить ее всего за три года несчастный Альенде …

Зато какой поднялся шум,  когда обнесли премией Джоан Робинсон.  Она – мэйнстрим, шумела профессура, и ей не дают, зато дали «аутсайдерам Хайеку и Коузу».  На выбор лауреатов влияют политические пристрастия, настаивали они, это месть за ее хвалебную книгу о «культурной революции» Мао…

Ученые, да?  По идее, должны обладать логическим мышлением на уровне выше среднего слесаря…  Похоже, у некоторых «детская болезнь левизны» поражает мозговые центры, ответственные за логическое мышление, превращая взрослых дядей в подобие инфантильных подростков или дебилов.  Они стремятся подчинить «нобели» левой идеологии, и, не исключено, добьются этого рано или поздно, как уже сделано с Медалью Джона Б. Кларка и Пулицеровской премией по журналистике.

Если бы кандидатов на Нобелевскую премию выбирали ведущие  американские экономисты, сказал как-то Джеймс Бьюкенен, он бы никогда ее не получил…

Об особенностях экономики как науки

Оказывается, экономика роковым образом отличается от других наук.  Хайек выявил (в разных местах) сразу три отличия.  Первое: сам предмет этой науки может быть точно определен только путем длительных исследований.  Второе: в нашей науке гораздо труднее отличить настоящего ученого от шарлатана.  Третье: громкая международная награда дает экономисту общественное влияние, не сравнимое с учеными других дисциплин.

Первый момент поначалу может вызвать недоумение.  Чем же занималось множество экономистов до выявления предмета самой науки (что было сделано, заметим, самим же Хайеком)?  Дело в том, что понимание предмета экономики менялось по эпохам ее развития.

В принципе, экономика всегда была и остается наукой о создании и распределении богатств (классическое определение) Но постепенно росло понимание, что – как определение предмета дисциплины (и значит, направлений исследования) – этой характеристике не хватает конкретности.  Важно понять, какими путями  богатство создается.  Самым общим ответом на этот вопрос стала формула Лайонела Роббинса: экономика имеет дело с проблемой распределения ограниченных ресурсов между соперничающими целями.  Значит, проблема распределения (неоклассическое определение)…

Конкретнее, не правда ли?  Ладно, идем дальше.  Распределение ресурсов предполагает выбор.  Отсюда пришла новая дефиниция: экономика – это наука о выборе (институциональное определение).

Но тут возник новый вопрос.  Как получается, что свободный выбор всех индивидов приводит к наилучшему результату для всего общества?  Адам Смит бросил выражение «невидимая рука», но то была лишь метафора.  А что это такое на самом деле?  Эта «невидимая рука» каким-то загадочным образом координирует решения индивидов, согласовывает все частные моменты выбора – и экономическая система работает как единый организм.

Поэтому Хайек и сказал, что предметом экономики как науки является объяснение координации независимых действий индивидов в обществе.  Цитирую: «Фундаментальной целью экономического анализа является – определить, как динамическая система производства использует рассеянную информацию времени и места таким способом, который подстраивает планы производства к спросу потребителей».

Данное (четвертое по счету) определение предмета науки экономики  правомерно назвать австрийским, хотя восходит оно к Юму и Смиту.

Второй момент отличия экономики объяснил тоже сам Хайек.  Когда экономисты выдвигают идеи, противоречащие взглядам «человека из толпы», тут же появляются такие, кто предлагает такому человеку объяснение, вполне ему понятное, хотя и ложное.  А судьи кто?  Та же толпа.

Третье отличие экономики происходит оттого, что с экономическими проблемами сталкиваются, так или иначе, все люди.  И все ищут объяснений и жаждут рекомендаций.  И потому авторитет лауреата в области экономики дает ему огромное влияние.

Правда, медицинские проблемы тоже волнуют массы людей. Но все-таки в медицине премия Нобеля, как правило, дается после многолетних, подчас  десятилетиями длившихся исследований, испытаний, апробаций…    В экономике ничего этого нет (кроме мнений академического истеблишмента).   И потому нобелиату одним лишь фактом награды вручается такое влияние, какое не сравнимо с учеными других дисциплин, и нобелевская мантия при желании может беззастенчиво использоваться и в насаждении фальшивых идей, и в политической пропаганде.  Наглядный пример: Пол Кругман.  В своей колонке в Нью-Йорк Таймс он, не стесняясь, вещает от имени «нашей партии».

Для полноты стоит добавить еще два определения:    «Экономика – это то, чем занимаются экономисты» (Джейкоб Вайнер) и «Экономисты – это те, кто занимается экономикой» (Фрэнк Найт).  О предмете науки тут ни слова — скорее всего, это для подборки «экономисты шутят».

Левая напасть

Судя по  опросам, общее число «либералов» в населении США в течение многих лет устойчиво составляло около 20% населения.  В то же время число «либералов» в университетской профессуре составляет, по недавним опросам, около 70%.  Вот такое расхождение среднестатистических показателей.  Не побоюсь сказать, что среди профессоров экономики тот показатель был бы выше среднего…

Это один из признаков ее регресса, который еще не охватил и, будем надеяться, никогда не охватит целиком всю дисциплину.  Для такой надежды имеются серьезные основания, но об этом — не здесь.   О Бьюкенене мы в своем месте говорили немало.  Но его наследие гораздо шире, чем мы смогли коснуться.  И многое у него прямо относится к нашей настоящей теме – к предмету и методу экономической науки.

Сомнения?

«Одно из самых известных эссе Хайека названо: “Почему я не консерватор”.[1]  У меня искушение, в подражание Хайеку, назвать настоящее эссе “Почему я не экономист”», — начинает Джеймс Бьюкенен заключительное эссе к одному из своих сборников.  Называется этот сборник, заметьте себе: «Что следует делать экономистам?».  В нем собраны статьи разных лет на тему методологии экономической науки.

В чем же дело?

Бьюкенен объясняет:  «Для любого, кто почитает статьи в этой книге, написанные за десятилетия, и одновременно посмотрит на то, что сходит за “экономику” в профессиональных журналах, существует только один очевидный вывод:  автор этих очерков — почти единственный, кто ступает в ногу, или же он пишет, пребывая в иллюзии, что он – нечто такое, чем на деле не является».

«Если не экономист, тогда что же я такое? – продолжает он. – Замшелый сумасброд, чья роль в общем ходе вещей давно ушла в прошлое?  Видимо, мне следует принять такую оценку, галантно уйти на пенсию и выращивать капусту, дыша перегаром.  Пожалуй, я бы так и сделал, если бы нынешние мастера действительно произвели бы “лучшие экономические мышеловки”.[2]  Однако, вместо признаков прогресса, я вижу продолжающуюся эрозию интеллектуального (и социального) капитала, накопленного “политической экономией” в ее прекраснейшие времена.  Я гляжу на молодых коллег, обученных мастерски владеть рутиной регрессий, которым совершенно не интересно (и которые не умеют) анализировать элементарные экономические утверждения».

Спустя лет десять после этой статьи Бьюкенен получил Нобелевскую премию по экономике.

Настанет время, когда Хайек, Коуз, Бьюкенен будут широко признаны как творцы новой парадигмы экономической науки, а те, кто сегодня считает их аутсайдерами, сами станут таковыми.

Примечания:

[1] Слово «консерватор» Хайек употребляет в британском смысле (тори) – как антоним «либерала» (тоже в классическом британском смысле — виги).

[2] Фразеологизм, означающий «придумать что-то получше».