Теория Маркса: некотрые моменты анализа

 

О Марксе и его теории написаны горы книг.  От безусловно хвалебных до безусловно критических.  В числе последних выделяется книга Бём- Баверка, изданная недавно на русском языке.  Для настоящей публикации я выбрал три отрывка из главы своей новой книги.  В них освещаются моменты, которые – насколько я могу знать – у других авторов отсутствуют.  Иными словами, на суд читателя представляются результаты моих собственных наблюдений.  Цитаты из Маркса даются по стандартному изданию I тома «Капитала».

1.Трудовая теория ценности Маркса

В одном из писем к Энгельсу в период работы над «Капиталом» Маркс изложил схему своей теории. Начал он так: «Ценность – начисто сводится к количеству труда; время как мера труда…»

Всю свою жизнь Маркс полагал, что в построении своей теории ценности и обмена он следовал за Рикардо, и начал поправлять его лишь тогда, когда дошел до нестыковок с капиталом. Между тем Маркс — возможно (и даже скорее всего), не вполне отдавая себе в том отчет, — с первых же шагов сделал то, на что никогда не мог решиться его предшественник.

Вспомним. Рикардо говорил об относительной ценности обмениваемых товаров. Относительная, она же меновая, ценность – это меновая пропорция. Мысль Рикардо можно сформулировать так: если товар а обменивается на товар b, то количество а так относится к количеству b, как трудоемкость единицы а относится к трудоемкости единицы b.  Притом, эта пропорция проявляется не обязательно по каждому товару и в каждом акте обмена, а по совокупности товаров и в долгосрочном плане.  Как общая тенденция.  Не в каждом конкретном случае обмена стула на 3 топора, а по всем обменам стульев на топоры, скажем, в течение года.

Что мы видим у Маркса? Он говорит: вот меновая пропорция:

a = xb.

Такое соотношение «невозможно понять», если не допустить, что с обеих сторон равенства находится некая «однородная субстанция». В самом деле, если мы говорим, что 1 кг золота равен 10 т железа, то мы имеем в виду не равенство самих металлов в указанных количествах, а равенство чего-то такого, что может соизмерить золото с железом. Вот это «что-то такое» и есть затраченный труд. Маркс говорит не об относительной ценности, которая пропорциональна затратам труда. Для него ценность и есть затрата труда, измеренная рабочим временем. Ценность буквально отождествляется с трудоемкостью. Ценность 1 кг железа равна, допустим, 100 человеко-часам труда.

Перед тем Маркс старательно демонстрирует нам, что ценность не есть некое свойство, внутренне присущее товару.  Он решительно отрицает, что в основе ценности не могут лежать полезные свойства вещей.  И теперь он как бы (или в самом деле) не понимает, что в его построениях — вещь, кроме присущих ей полезных свойств, приобретает еще одно объективное свойство – трудоемкость, она же – «стоимость» (ценность, на адекватном языке).

Поначалу может показаться, что различие между подходами Рикардо и Маркса малосущественное и скорее казуистическое. Дальше увидим, что благодаря этому различию Маркс, еще не преодолев ни одного из затруднений, доставшихся ему в наследство, создал себе дополнительные трудности.

Двойственный характер труда

Итак,  имеем обмен стула на три топора.  И не забудем о различии в трудовой деятельности столяра и кузнеца.  Столяр работает пилой, рубанком, стамеской, молотком, дрелью. Кузнец машет тяжелым молотом. В обоих случаях расходуются мускулы, калории… Столяр может вонзить себе занозу, кузнец может получить ожог раскаленным прутом. Там и тут расходуются нервы…

 

По Марксу, один труд приравнивается к другому в определенной пропорции, причем оба измеряются не чем иным, как рабочим временем. На каком основании между столь разнохарактерными работами может устанавливаться какое-либо равенство?

Маркс говорит: нужно различать два качества в одном и том же виде труда. С одной стороны, это конкретная трудовая деятельность – со всеми ее приемами и особенностями, – преследующая определенный результат – скажем, тот же стул. Это конкретный труд. С другой же стороны, любая трудовая деятельность представляет собой просто «расходование человеческой рабочей силы», «расходование человеческого мозга, мускулов, нервов, рук и т.д.» Это абстрактный труд. Столяр расходует свои мускулы, нервы и пр. Кузнец тоже расходует свои мускулы, нервы и пр. Вот в этом смысле, т.е. как абстрактный труд, затрачиваемый на изготовление товаров, стул может быть приравнен к трем (как мы допустили) топорам. Именно абстрактный труд представлен в ценности товаров.

Первое затруднение

Понятие абстрактного труда, устраняя различие в приемах, движениях и т.п., не снимает другого различия, а именно: в какой мере за 1 час столяр и кузнец «расходуют» свои мускулы и нервы? Или для большего контраста: кузнец и часовщик, шахтер и монтажник радиосхем? Ведь у всех них не только характер труда различен, но и расход мускулов и нервов за 1 час может быть различным…

Маркс чувствует этот момент и потому заводит разговор о «простом среднем труде». По отношению к последнему, говорит он, «сравнительно сложный труд означает только возведенный в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого».  Скажем,

1 час труда часовщика = 10 часам труда кузнеца… Или, наоборот, 10 часов труда часовщика = 1 часу труда кузнеца?

Кстати, какой из этих видов труда более прост или сложен, чем другой? Или оба они – сложные? Тогда мы должны понимать, что, например,

1 чел.-час кузнеца = 2 часа простого труда, а 1 чел.-час работы часовщика = 20 часам простого труда. Собственно, это и значит, что час работы часовщика равен 10 часам работы кузнеца. Так что вопрос остается прежним: как можно соизмерить различные виды труда?

Маркс отвечает, что все эти вещи «устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленными обычаем».

Примерно так говорил еще Рикардо. Но ведь он говорил только о соотношении трудоемкостей двух товаров – и не сегодня на рынке, а в конечном счете, по всей массе того и другого товара. Стул делается втрое дольше топора, ну и относительная ценность их тяготеет к такой же пропорции.

Рикардо не сказал, что ценность выражается количеством овеществленного труда. А Маркс сказал: коли стул идет за три топора, значит, кто-то соизмерил все, что относится к затраченному труду: и расход мускулов, и расход нервов, и расход голосовых связок, когда молотобоец нечаянно роняет молот себе на ногу. Кто-то должен уметь все это сосчитать и соизмерить. Хотя бы приблизительно, хотя бы в среднем. Как же быть с этим? Вернее, как же все это происходит на рынке?

Маркс ответа не дает. Выходит, «общественный процесс» измеряет и соизмеряет затраты «абстрактного труда», возводит в степень (или умножает?) «простой» труд, чтобы уравнять его со «сложным»? Все это делает «общественный процесс» – сам, без кузнецов, столяров, часовщиков и разных там грузчиков да слесарей-водопроводчиков?

Объяснение Маркса основывается только на одном: существует «общественный процесс», который как-то (согласимся с этим) устанавливает обменные пропорции на рынке.  Сегодня, впрочем, так и говорят: рынок устанавливает цены.

Но из того факта, что рынок сам устанавливает цены, никак не вытекает, что он делает это именно по теории Маркса.

Если муравьиная куча – это доказательство способности шамана обращать людей в муравьев,[1] тогда, конечно, само существование рыночных цен доказывает, что Маркс правильно объяснил, как они формируются. Только при таком условии.

Эквивалентность обмена

Резюмируя теорию ценности Маркса, отметим, что он изначально и всегда держался мнения, что обмен должен быть эквивалентным.  Как же иначе?  Если обмен не-эквивалентен, тогда один что-то выигрывает, а другой что-то теряет, верно же?  Каждый может выигрывать в отношении потребительских свойств товара, но не его ценности. Маркс принял правило эквивалентности обмена без мучительных размышлений, как само собой.  Как видно, ему даже в голову не приходило, что обмен может быть взаимовыгодным.

«Но так как цены – единственные чувственно воспринимаемые элементы всего процесса, так как их высоту можно точно измерить, и обыденная жизнь беспрестанно выдвигает их перед нами, то не трудно было впасть в ошибку, будто их величина есть существенный момент обмена, а являющиеся в акте мены количества благ – эквивалентны», — пишет другой экономист (здесь и далее в цитате курсив автора — ЕМ).

«Это привело, — продолжает цитируемый автор, —  к неисчислимому ущербу для нашей науки: исследователи в области явлений цены напрягали все свои усилия для решения проблемы сведения предполагаемого равенства между двумя количествами благ к его причинам, и одни искали эти причины в затратах одинакового количества труда на данные блага, другие – в равных издержках производства; возникал даже спор о том, отдаются ли блага в обмен одно на другое, потому что они – эквиваленты, или блага потому эквивалентны, что в акте мены отдаются одно за другое, тогда как в действительности нигде не бывает такого равенства в ценности двух количеств благ».[2]

Первый том «Капитала» вышел в 1867 г.  Работа Карла Менгера вышла в 1871 г.  То есть, писалось это примерно в те же годы, что и I том «Капитала», и тоже на немецком языке.  Но принадлежат две книги к разным мирам.  Одна открывает новую эпоху в науке, другая пытается оживить то, что уже давно лежит на кладбище истории мысли.

Менгер дает самый простой довод против идеи эквивалентности обмена.  Вот между двоими происходит обмен шила на мыло, а назавтра они вдруг могут захотеть поменяться обратно.  Почему бы нет, если обмениваются эквиваленты?  Однако жизнь говорит иное.  «Попробуем на хлебном рынке купить хлеб и тут же продать его, прежде чем изменились условия конъюнктуры, или в один и тот же момент продать какой-нибудь товар и такой же купить, и мы легко убедимся, что разница между ценой при спросе и предложении – не простая случайность, но общее явление народного хозяйства».[3]  Но это так, предисловие.  Главный аргумент Менгера строился на возвращении слову ценность его изначального смысла: это не свойство вещи (как созданной трудом), а отношение человека к вещи.  Не два предмета взаимно оценивают друг друга – их оба оценивают люди.

 

Продолжение следует

 

[1] См. у Борхеса, новелла «Сообщение Броуди».

[2] Карл Менгер. «Основания политической экономии».  См. Карл Менгер. Избранные работы. Издательский дом «Территория будущего». М, 2005, с. 200.

[3] Там же, с. 202.