После писем. Еще о депортации евреев

В числе мифологем существуют и те, которые связаны с пресловутыми планами депортации евреев.
Французский писатель и философ Жан-Поль Сартр рассказал, например, в газете “Монд” в 1956 г., что Илья Эренбург будто бы поведал ему версию о заседании Президиума ЦК КПСС 1 марта 1953 г. На этом заседании Каганович, якобы, потребовал от Сталина предпринять объективное расследование дела врачей и отменить распоряжение о депортации евреев в Сибирь. Сталин вроде бы обрушился с угрозами на самого Кагановича, а тот разорвал свой партийный билет и швырнул его клочки в лицо диктатора. Последний тут же, мол, потерял сознание. Эту версию повторяют многие доброхоты.
Можно быть, однако, уверенным, что Эренбург не мог рассказывать всю эту мелодраматическую и пошлую чушь (или мог рассказать, но только в издевательско-фельетонном тоне) кому бы то ни было. Скорее всего, Сартра подвела его художественная натура плюс слабое знание советских реалий.
Все в этом рассказе лживо, начиная с того, что сам Каганович был верным сталинским цепным псом. Источники свидетельствуют, что Каганович был особенно активен в гневных, отвратительных нападках на “врачей-убийц”. Характерно, что в своих воспоминаниях, опубликованных в 1998 г. в серии “Мой XX век”, он вообще не упоминает о деле врачей, как будто такового не существовало. Никогда, ни при каких условиях Каганович не пошел бы на конфликт с диктатором во имя защиты собственного народа.
Никакого заседания Президиума ЦК 1 марта не было – заседания Президиума не созывались уже с начала декабря 1952 г. Сам Сталин в ночь на 1 марта принимал на своей даче в Кунцево гостей – Маленкова, Берию, Булганина, Хрущева. Каганович в этой пьянке участия не принимал. По свидетельству Хрущева, “Сталин был навеселе, в очень хорошем расположении духа”. Добавим к этому, что высшие партбоссы не носили в своих карманах партийных билетов, так что и версия о “разорванном партбилете” опять-таки плод вымысла.
Единственное, что хотя бы отдаленной тенью соответствует действительности в рассказах о роли соратников в болезни и смерти Сталина, – то, что в течение полусуток или еще большего срока ему не оказывали никакой медицинской помощи. А это, естественно, предопределило неизбежную смерть 5 марта.
Вряд ли прав российский исследователь Г.В.Костырченко, который в своей глубокой и аналитической монографии “Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм” (Москва, 2001) придает, как я полагаю, излишнее внимание тому факту, что в конце февраля 1953 г. с полос центральных советских газет исчезла воинственная антисемитская риторика, начатая после 13 января. Антисемитские пасквили не исчезли, – их лишь стало несколько меньше. Это могло быть случайностью, – ведь речь шла только о 2-3 днях.
А вот после 1 марта, то есть после начала болезни Сталина, такая риторика в центральной печати действительно больше не возобновлялась, хотя до освобождения врачей оставался еще месяц. Правда, менее ушлые провинциальные издания некоторое время продолжали еще неистовствовать, но вскоре им отчетливо разъяснили, что актуальность вопроса об “убийцах в белых халатах” ушла в прошлое.

Слухи обретают печатную плоть

В следующие годы вновь и вновь появлялись книги и статьи (до конца 80-х годов только на Западе, а затем и в самой России), в которых слухи о предполагавшейся, но не состоявшейся из-за смерти Сталина депортации евреев приводились как совершенно бесспорные факты. Но самое любопытное – никакие реальные документы и доказательства во всех этих изданиях не приводились по элементарной причине отсутствия таковых, а вся аргументация сводилась к весьма распространенному приему “Как хорошо известно…”
В то же время авторы, повторяющие версию о намеченной Сталиным в качестве ближайшей акции депортации евреев на Восток, подчас ссылаются на вроде бы заслуживающие внимания свидетельства лиц из ближайшего сталинского окружения.
Как выявил Г.В.Костырченко, первый массированный “выброс” дезинформации произошел весной 1956 г., когда Хрущев заявил одному французскому журналисту, что Сталин планировал депортировать евреев, но другие члены партийного руководства (“скромно” не указывалось, кто именно, но давалось понять, что речь шла о нем самом) этому воспрепятствовали. В спекулятивном заявлении Хрущева отчетливо прослеживаются две цели: во-первых, дополнительно скомпрометировать Сталина, “культу личности” которого он посвятил специальный закрытый доклад на прошедшем менее чем за два месяца до этого XX съезде КПСС; во-вторых, оправдать самого себя, представить себя в виде своего рода “героя” как перед советскими гражданами, так и в глазах зарубежной общественности.
Весьма показательно, что в своих объемистых мемуарах, написанных (точнее продиктованных) уже после изгнания на пенсию, тайно переданных на Запад и опубликованных там через 15 лет, Хрущев довольно откровенно сообщает об антисемитизме Сталина, но уже ни словом не упоминает о планах депортации евреев. По всей видимости, близкие к нему и достаточно компетентные люди (одним из них был, по всей вероятности, его сын Сергей) убедили отставного деятеля, что такого рода необоснованное заявление может лишь поставить под сомнение качество его воспоминаний в целом, да и политически скомпрометировать Хрущева как участника массированной антисемитской акции 1953 года. Другой, не менее сомнительный повествовательный источник, возникший в отставном высшем номенклатурном кругу, – слова находившегося на пенсии Н.А.Булганина, поведовавшего нечто в 1970 г. сыну одного из врачей, ставших жертвами сталинского террора, Я.Я.Этингеру. Этингер в течение долгих лет занимался историей дела врачей. Он опубликовал книгу и несколько статей, в которых причудливо переплетаются действительно достоверные факты со слухами и вымыслами.
В 1970 г., когда состоялась встреча Этингера с Булганиным (я полагаю, что таковая, действительно, состоялась, хотя на этот счет высказываются сомнения), последнему исполнилось 75 лет. Уже в течение 14 лет этот бывший сталинский министр, а после смерти диктатора и устранения Маленкова недолгий глава правительства находился на пенсии и доживал свои дни в одиночестве в крохотной двухкомнатной квартире (умер Булганин в 1975 г.).
И в лучшие свои дни это был человек весьма посредственных способностей, мало образованный и не имевший твердой памяти (зато обладавший аристократическими манерами и неравнодушный к хорошеньким актрисам). В отличие от Хрущева, который в своих выступлениях часто отвлекался от заранее подготовленного текста, Булганин всегда тупо и нелогично зачитывал все то, что было для него написано аппаратчиками.
Так вот почти через 18 лет после якобы имевшей место встречи со Сталиным в конце 1952 г. Булганин вдруг смог “точно” процитировать сталинские слова: “Каждый еврей в Советском Союзе – это националист, агент американской разведки. Еврейские националисты – а все они националисты – думают, что еврейскую нацию облагодетельствовали США.

Георгий Чернявский