«Точно, как у Берковича»

Я уже привык, что почти на каждом выступлении в какой-то новой аудитории кто-то непременно спросит, не родственник ли мне некий Беркович из Одессы, Питера, Кишинева или из других мест. И я заученно отвечаю, что после Рабиновича и Абрамовича фамилия Беркович – одна из самых распространенных еврейских фамилий. Что в телефонной книге Бруклина несколько десятков страниц отведены Берковичам. Что почти в каждом израильском городе есть улица Берковича. И даже в немецком Ганновере такая улица тоже есть. Я даже писал уже про эту семью ганноверских Берковичей, которую местные адвокаты и нотариусы хорошо помнят по сей день. Как-то во время паспортного контроля при въезде в Израиль пограничник сказал мне: с такой фамилией ты тут будешь, как Пеле в Бразилии – на тот день центровыми в сборных Израиля по футболу и по баскетболу играли именно Берковичи.

Но я отвлекся, сейчас хочу сказать о другом: впервые за мою жизнь подобный вопрос попал в точку, и мой ответ на него: да! Но давайте по порядку.

Недавно мне довелось общаться по издательским делам с одной ответственной сотрудницей известного московского издательства. И она задала мне традиционный вопрос: не говорит ли мне что-нибудь имя Самуила Берковича из города Бобринец Кировоградской области Украины. В нашем «дереве» Берковичей Самуилов я не знал, но название города насторожило: дело в том, что мой отец родился в местечке (или колонии) Громоклей Бобринецкого района той самой Кировоградской области. Сейчас этого названия «Громоклей» уже нет на карте, после того, как всех еврейских жителей уничтожили нацисты в годы Катастрофы, местечко перешло в разряд «неперспективных» и в 70-е годы прошлого века было ликвидировано, а оставшиеся жители переселены в другие населенные пункты. На карте осталось только водохранилище Громоклей, расположенное в тридцати километрах от Бобринца. При такой близости вероятность родственных связей велика, но нужны более точные сведения.

В Громоклее жило много Берковичей. Часто браки были между дальними родственниками. Например, мой дед Евсей Исаакович женился на своей троюродной кузине Сарре, которая и в девичестве носила ту же фамилию, что и после брака – Беркович.

Признанным главой клана был Исаак Беркович, женатый на Мириам – мой прадедушка по отцовской линии. Он держал в Бобринце известную всем жителям города сырную лавку. Чудом в семейном архиве сохранились фотографии Исаака и Мириам, а также общая семейная фотография Берковичей.

В процессе дальнейшего разговора моя собеседница из московского издательства сообщила, что Самуил Беркович – не ее прямой предок, он женился на ее бабушке в годы Гражданской войны, когда «молодоженам» было уже немало лет, оба были вдовы, оба имели по трое детей. У Самуила было два сына, погибшие потом на фронтах Второй мировой, и дочь Хаюня.
Когда я услышал это имя, ласковое, семейное, уменьшительное от Хаи, я сразу вспомнил свою двоюродную тетушку Хаюню Черткову и ее мужа Толю Черткова. То ли потому, что у них не было своих детей, то ли по другой причине, но она очень любила своих многочисленных племянников и баловала их, как могла. В памяти остались почему-то ее крупные янтарные бусы и майорский китель Толи, который он носил после войны, даже демобилизовавшись из армии. Но в семейном генеалогическом дереве значилось, что отец Хаюни вовсе не Самуил, а Арон, брат моего деда Евсея, сын Исаака и Мириам Берковичей. К счастью, и фото Хаюни тоже сохранилось, и моя собеседница сразу ее узнала: это она!

Но то ли в моем варианте неверно указано имя отца Хаюни, то ли моя собеседница спутала имя мужа ее бабушки. Это тоже немудрено, так как живым его она не видела, Арон (или Самуил) умер до войны, в 1939 году. Восстановить истину помогла база данных еврейских захоронений, которая ведется на сайте toldot.ru. Именно через эту базу данных удалось найти могилу Арона Исааковича Берковича на Востряковском кладбище в Москве. Там же захоронена его дочь Хаюня Черткова и ее муж Толя, и указаны даты жизни и смерти двух сыновей Арона – Миши и Володи, погибших на фронте в 1942 и 1943 годах соответственно.

Значит, Хаюна – это Хая Ароновна, а «Самуил» появился просто в результате аберрации памяти.
И еще одну интересную деталь из семейных преданий рассказала мне моя новая знакомая и почти отдаленная родственница. По рассказам ее деда, поговорка «точно, как в аптеке» в Бобринце звучала немного иначе: «точно, как у Берковича».
Приятно, черт побери, что добрая слава твоих предков жива и через четыре поколения. Хороший наказ для наших детей и внуков.