Автор: Сделаю небольшое отступление. Когда я была еще в Москве, то старалась найти какое-то пособие по изучению иврита. Я не представляла, что в Израиле нас посадят за парты, что мы начнем с изучения букв — по каждой букве в день. У меня в голове рисовалась совсем другая картина. В тех предотъездных сборах мне почему-то казалось, что нужно обязательно запастись каким-то учебником. И я стала обходить все книжные магазины. С этой надеждой я вошла в магазин зарубежной литературы, в отдел книг на иврите. По сравнению с другими отделами, забитыми книгами, он выглядел пустым. На мой вопрос, есть ли у них словарь, учебник или какой-нибудь разговорник, девушка продавщица на меня как-то странно посмотрела, оглядела голые полки и покачала головой. Предложить было нечего.
Перед самым отъездом мне все-таки удалось достать иврит-русский словарь у одного из тех деятелей, которые промышляют продажей книг «из-под полы». Но, видимо, этот словарь столько раз перепечатывали самодельным образом с первоисточника, что слова в нем были едва различимы.
И вот я в Израиле, учусь в ульпане. Первый поход в книжный магазин. Сколько же здесь литературы, словарей, справочников! Я выбрала иврит-русский корневой словарь. Помню, как открыла его и была поставлена в тупик первыми же словами: хака (удочка) и мэхакэ (ждет), которые входили в одно корневое гнездо.
Конечно, я не имела никакого понятия о семантике, о том, что глагол вырастает из той же смысловой основы, что и имя существительное, а также, что это является отличительной чертой древних языков.
Для меня все это было загадкой.
У кого бы спросить об этом, кто бы дал разъяснение?
В ульпане, когда кто-нибудь из учащихся спрашивал что-то непонятное для него, то наша первая мора Ярдена мило улыбалась, разводила руками и говорила: «каха», т.е., «так уж» в иврите.
По мере учебы наш словарный запас все больше пополнялся. А вместе с ним появлялось все больше вопросов.
В иврите множество слов представляет собой удвоение слогов, как: бикбук (бульканье), милмул (бормотание), парпар (бабочка), пирпур (трепыхание), цамцам (диафрагма, фотогр.), цимцум (сокращение), тимтум (отупение), тумтум (бесполый), ливлув (распускание), лавлав (поджелудочная железа), кумкум (чайник), дикдук (грамматика), галгал(колесо), килкул (порча), пицпуц (взрыв), зифзиф (гравий), нацнац (мигалка), амъамъ(глушитель).
Это было тоже неожиданным, так как не походило ни на русский, ни на английский язык, насколько я знала последний, т.е. в границах школьного и институтского преподавания.
Но при этом в голове что-то всплыло, какие-то отдаленные воспоминания из книг о народах, населяющих острова, то ли Полинезии, то ли еще какие.
Там описывались их языки, в которых слова были образованы также путем удвоения и повторения.
Тогда я ничего не знала о Марре, который писал об удвоении слогов, как «об архи-архаичном способе образования» и средстве для производства новых слов.
Я не слышала о Вильгельме фон Гумбольдте, классике теоретического языкознания, о его исследованиях языков Южного моря, о том, что он писал об удвоении слов в этих языках, как архаичной форме их строения.
На тагальском языке bag-bag означает «быть выброшенным на берег», sac-sac – «что-либо плотно запихивать», to-to – «завязывать дружбу», las-las – «сдирать листья», la-la – «ткать ковры».
Причем, если tac-tac – «большая лопата», то в глагольной функции это – «выдалбливать, т.е. работать упомянутым инструментом».
Иначе говоря, в этих языках « вследствие неполного осознания глагольной функции происходит затушевывание границ между именем и глаголом… Одно и то же слово может употребляться в качестве и той и другой части речи, каждое имя можно превратить в глагол» (В.Гумбольдт. Избранные труды по языкознанию, с. 204, 281, 282).
Это подтверждают и слова Марра (о чем я потом узнала), что «все глаголы человеческой речи произведены от имен существительных и равно не различавшихся с ними имен прилагательных».
Как оказалось, это находит свою аналогию в иврите, в котором все глаголы сохраняют свою именную форму. К примеру, мидбар (пустыня) и медабэр (говорит), лэхэм (хлеб, яство) и лахам (принимать пищу), мафтэах (ключ) и потэах (открывает), кафтор (пуговица) и мэхафтэр (застегивает на пуговицы), сфог (губка) и софэг (впитывает), клипа (скорлупа) и мэкалеф (очищает).
Но о таком способе образования глаголов, свойственном ивриту как древнему языку, в ульпане нам не говорили. В первую очередь от нас требовалось знание грамматики. Поэтому мы добросовестно зубрили «биньяны» или группы глаголов, на которые разделяется все множество глаголов в иврите.
До овладения ивритом было очень далеко. В то время, как и сейчас, периодически появлялась реклама о курсах преподавания иврита с применением новых методов. Конечно, мы с жадностью бросались на каждую рекламу. Особенно разрекламирована была система преподавания иврита Рины Раковской. Это была целая кампания.
В руках у меня ее книжка под названием « Корни иврита». В аннотации к ней говорится, что эта книга «по сути — новый жанр учебной литературы, не имеющий себе аналогов». Но, увы, книга не оправдывает ожиданий, несмотря на вдохновенные и многообещающие слова автора, что иврит – это «фантастический по своей логической простоте язык!».
Кстати сказать, этому вторит и Моше Яновер, автор книги «Путь иврита – путь народа» (Иерусалим, 1996). Он пишет, что «иврит – это язык четкой логической структуры и образец информационной емкости». При этом, не замечая того, что сам себе противоречит, говоря о «невероятной связи понятий» в иврите.
В самом деле, о какой логике можно говорить, если связь между словами в иврите устанавливается, наоборот, как бы «в нарушение» логических законов. В этом убеждает структура его корневых гнезд, в которых одноименным корнем обобщаются слова не только близкие по значению, но также разнородные и даже противоположные по смыслу.
К примеру, от общего корня иврит производит слова габа (бровь) и магбэаh (домкрат), гэзэр (морковь, отрезок) и гзар (приговор), кацав (мясник) и такцив (бюджет), дэвэк (клей), дивкит (наклейка) и дибук (наваждение), махсан(склад), хисун (прививка) и хасинут (иммунитет), шмура (веко), шамир(укроп) и шмира (охрана).
В действительности это говорит о том, что в основе словотворчества иврита лежат иные законы, с логической точки зрения необычные и непонятные.
Где же искать ответы? Что надо читать? И тут (не иначе, как это был знак свыше) на книжном развале блошиного рынка на глаза мне попалась книга Леви-Брюля «Сверхъестественное в первобытном мышлении». С этого все началось.
И потом мне на удивление везло с книгами. Определенно, что-то свыше этому благоприятствовало. По-другому и подумать нельзя, если вспомнить о том, как что-то заставило меня зайти в одну книжную лавку, в которой я сразу накупила кучу ценных книг, позже не виденных мной ни в одном книжном магазине. К тому же мне их продали по очень низкой цене – не помню уже по какому случаю.
Продолжение….
Ефим Левертов
1 Февраль 2016 at 8:01 (edit)
______________________
Боюсь, что мой коммент — опять на целый разворот страницы. Но деваться мне некуда.
Не вижу противоречия в том, что вы написали. Только вместо «исландский народ» мне надо было сказать — страна Исландия.
А теперь, по существу. Выражение «исландский язык» появилось только в 15 в, когда отличия исландского языка от норвежского стали значительными. По сравнению с исландским языком, в норвежском языке произошли большие изменения в грамматическом строе.
Но при сохранении грамматического строя очень сильно изменился словарный состав исландского языка. Появилось огромное число слов, выражающих понятия, которых не существовало в древности
Стеблин-Каменский: «Однако и здесь исландский язык пошел своим собственным путем. В то время, как в других языках для выражения новых понятий широко использовались заимствованные слова, исландский язык обходился почти совершенно без них. Процесс образования новых слов стали сознательно направлять по специфически исландскому пути – создавать новые слова на исландской основе. Исландский пуризм обеспечил прочную связь с языком древней литературы».
Иными словами, как и в иврите, процесс образования новых слов шел по закономерностям древнего словотворчества» (привет Онтарио).
Примечательным является то, что в большинстве случаев известно, кто их создал и при каких обстоятельствах. Очевидная параллель с ивритом – не единственная, которая при этом возникает.
Аналогию вызывает и сам способ словообразования. Правда, для исландского языка характерны сложные слова, составленные из двух, а то и трех слов. Но сходство в том, что образование новых слов, как в том, так и в другом языке совершалось по общим семантическим параметрам.
К примеру, слово skrðdreki «танк» в исландском языке образовано от двух слов: skrið «ползание» и dreki «дракон». В иврите же близкое ему слово «бронетранспортер» (захлам) образовано от того же корня, что и слово ползание (зхила) и пресмыкающиеся, рептилии (зохалим).
Слово stjórnskipunarlög «конституция» на исландском языке берет свое происхождение от слов lög «закон», stjórn «управление» и skipun «устройство». В иврите слово «конституция» (хука) объединяет одноименный корень со словами «закон» (хок) и «законодательство» (хакика).
Слово sprengja «бомба» на исландском происходит от глагола sprengja «взрывать». Прямая параллель этому в иврите: «бомба» (пцаца) и «взрывает» (мэвоцэц) связывает общий корень.
Помимо этого, как указывает автор, новое понятие в исландском языке может обозначаться словом, уже в нём существовавшем, но употреблявшемся в другом значении. Такое же явление наблюдается в иврите, когда старые слова приобретают новое значение, резко отличное от старого.
Пример с исландским языком служит подтверждением того, что древний язык в результате модернизации способен полностью отвечать современности даже при сохранении древних грамматических конструкций и отсутствии родовых выражений в части случаев.
Этим я ограничусь. Подробно в моей статье «Прав ли был Элиэзер Бен Иегуда, возродив древнееврейский язык?»
Что мне еще сказать в свое оправдание? Не будучи ни Стеблин-Каменским, ни Гумбольдтом и даже ни Онтарио (нет, Онтарио в этот ряд нельзя поставить – у него противоположная позиция), которые писали об особенностях древнего словотворчества, я, тем не менее, когда оказалась в ульпане и увидела, как соединяет иврит разнородные слова, почувствовала, что здесь что-то не так.
Для тех, для кого иврит родной язык, — говорить на нем так же естественно, как ходить и дышать. При ходьбе мы ведь не задумываемся, как ногу поставить. А на моем месте поневоле задумаешься. Так, неужели в этом есть что-то непростительное?
Но не буду об этом, вернемся к вашему вопросу об английском языке. Я недаром упомянула про новояз Оруэлла. Ведь при конструировании новояза он использовал приемы, которые являются естественными для словообразования в древних языках.
Если оставить в стороне утрированный характер новообразованных слов Оруэлла, то его способ словообразования типичен для древнего языкотворчества. А ведь он не был лингвистом, но случайным это его обращение к древнему словотворчеству нельзя назвать. Другого просто нет, законы — одни для всех языков.
Оруэлл пишет, что любое слово в языке могло породить гнездо.
Но то же самое в древних языках. К примеру, в иврите: адир (властитель, начальник), адир (сильный могучий) и адар ( возвеличаться, прославляться), лэхэм (хлеб, пища, снедь) и лахам (есть, кушать, но также бороться, воевать). Или бэгэд (одежда, личина, обман, притворство) и багад (надевать, таиться, скрыться).
Помимо глагола, от существительного в новоязе точно так же можно было произвести любое прилагательное, как: «пальтовый», «жабный», от них — соответствующие наречия и т. д.
И в этом — прямая аналогия с древним языкотворчеством. В архаических языках первоначально названия свойств — ничто иное, как название тех предметов, которые являлись носителями этих свойств. Поэтому все прилагательные были производными от названия предмета.
В иврите, например, название предмета и его признак имеют одну языковую основу и общее происхождение: мара (желчь) и мар (горький), адама (земля) и адом (красный), адир (властитель, начальник) и адир (сильный могучий), саир (козел) и саир (волосатый, косматый) и т.д.
Но, пожалуй, на этом надо остановиться, формат все-таки…Да, и у вас терпение не безграничное.
Ефим Левертов
31 Январь 2016 at 21:40
Такими же древними были когда-то языки протогерманцев, протосаксов, протоанглов и протовикингов. Мы мало о них знаем, потому, что эти люди не имели государственности, но это не значит, что их не было. Они жили, допустим, в больших земляных домах, и они как-то разговаривали.
__________
Дорогой Ефим, спасибо за отклик. Что касается протовикингов, то насчет «земляных домов» ничего не могу сказать, хотя, скорей всего, у них были дома из каких-нибудь камней вулканической породы. Но вот по поводу их языка можно поговорить.
Есть такой народ – исландцы, которые сохранили свой древний язык, благодаря чему современный исландец может свободно читать и понимать памятники своей древней культуры, хотя их отделяет от современности семь-восемь веков.
Его грамматика – это, в сущности, та же грамматика, которая была характерна для скандинавов в эпоху викингов (Стеблин-Каменский). В грамматических конструкциях исландского языка можно обнаружить ряд черт, отражающих какую-то ступень архаического мышления людей, которые жили не тысячу лет назад, а гораздо более отдаленных предков современных исландцев.
Параллель с ивритом здесь очевидна. Иврит такой же реликтовый организм, как и исландский язык, дошедший до современного мира, сохранив все особенности своего построения. Я раньше уже писала об этом и проводила аналогию словообразования в исландском языке со словообразованием в иврите.
Все это говорит о закономерностях развития языков, которые являются общими для всего рода человеческого. Продолжу в следующем комменте, потому что чувствую, как на меня опять град обвинений посыплется.
.
«Есть такой народ – исландцы, которые сохранили свой древний язык, благодаря чему современный исландец может свободно читать и понимать памятники своей древней культуры, хотя их отделяет от современности семь-восемь веков».
—————————————————————-
Думаю, что не совсем так, уважаемая Инна!
Древних исландцев вообще нет. Современные исландцы — это потомки норвежцев-викингов, высадившихся на острове в 9 веке. Действительно, исландский язык — это старонорвежский. Именно по нему можно изучать историю норвежского языка. Исландцы очень трепетно относятся к своему языку, они никогда не введут в обращение новое заимствованное слово без серьезных попыток заменить его натуральными исландскими словами, пусть даже и очень длинными и описательными. Исландцам мы посвятили достаточное время — смотрите, пожалуйста, в моем блоге тексты под общим названием «Письма из Исландии».
Ефим Левертов
31 Январь 2016 at 18:46 (edit)
________________
Ефим, так Гумбольдт писал. Наверно, он знал, что писал. Да, и Фрейденберг об этом пишет: в древнегреческом языке подобные предложения сперва «безглагольны». Об английском я не могу судить, но вполне возможно. Нация консервативная, так что язык мог сохранить эти древние формы словообразования. Об этом уже однажды здесь был разговор.
А вот что интересно, так это образование «новояза».
Не знаю, из чего исходил Оруэлл, но он отмечает такую отличительную особенность грамматики новояза, как «почти полную взаимозаменяемость различных частей речи». Любое слово в языке могло использоваться как глагол, существительное, прилагательное или наречие. Между глаголом и существительным в том случае, когда они одного корня, нет никаких различий. Например, слово think («думать»), выполняя роль одновременно глагола и существительного, заменило слово thought («мысль»), которое служило и существительным и глаголом».
Может, отправной точкой для Оруэла служили эти самые особенности образования глаголов, о которых вы говорите?
Уважаемая Инна!
Вот Вы пишете: «Да, и Фрейденберг об этом пишет: в древнегреческом языке подобные предложения сперва «безглагольны». Пример такой безглагольности хорошо показан в лекции о пиджинах: «Если бы «наш герцог Эдинбургский» захотел на русском пиджине что-нибудь сказать, то он, несомненно, эту фразу таким образом бы перевел. Это на нашем пиджине русском: «Царь девка мужик». Тоже все по правилам, это не просто случайно собранные вместе русские слова, они стоят в определенном порядке. Если я скажу: «мужик девка царь, это будет бессмысленная фраза. «Царь девка мужик» – только так можно сказать».
Вы пишете о Гумбольде и древних языках. Такими же древними были когда-то языки протогерманцев, протосаксов, протоанглов и протовикингов. Мы мало о них знаем, потому, что эти люди не имели государственности, но это не значит, что их не было. Они жили, допустим, в больших земляных домах, и они как-то разговаривали.
«глагол вырастает из той же смысловой основы, что и имя существительное, а также, что это является отличительной чертой древних языков».
«происходит затушевывание границ между именем и глаголом… Одно и то же слово может употребляться в качестве и той и другой части речи, каждое имя можно превратить в глагол»
———————————————————————
Не вполне Вас понимаю, уважаемая Инна. По моему, в английском языке добавлением to перед именем существительным часто можно образовать инфинитивную форму глагола, ну а далее… Думаю, что и наоборот. Или я ошибаюсь?