Из истории евреев России и Польши. 18 Менделе Мойхер Сфорим

В 1864 году читатели еврейского идишского еженедельника «Кол мевассер» познакомились с рассказом «Дос клейне менчеле» («Маленький человечек»), напечатанном без указания автора. Рассказ завоевал большую популярность и всоре был издан отдельной книжкой. Автором этого рассказа был Шалом Яаков Абрамович, писатель, принадлежавший к кругу Хаскалы. Он был уже достаточно известным писателем, обычно писавшем на иврите. В автобиографическом произведении «Заметки из истории моей жизни» (1889) он описал положение в котором находился язык идиш, объясняя причины своего обращения к нему: «И обратился я к самому себе и сказал: вот вглядываюсь я в жизнь сынов народа нашего и хочу преподнести им рассказы на святом языке, но ведь большинство из них не понимает его, а говорят на еврейско-ашкеназском. А что писатель со всем своим искусством и мыслями, идущими от сердца, если не приносит он пользу своему народу? Вопрос такой: для кого я тружусь? Не было мне покоя, и пришел я в крайнее смущение. Еврейский язык (идиш) был в мое время орудием праздным. Если кто-то открывал свое сердце еврейской брошюре и читал ее, и внутренне радовался ей, то потом начинал переживать: вот я читаю книжку для женщин, и поднимут меня на смех. А писатели наши, владеющие священным языком, смотрят на еврейский язык свысока и весьма пренебрежительно. Однако желание быть полезным возобладало во мне над мнимым почетом, и сказал я: будь что будет, сжалюсь я над языком еврейским, время что-то сделать для моего народа. И снизошло на меня вдохновение и написал я свою первую книгу (на идише, Е.Л.) «Дос клейне менчеле».

Именно «желание быть полезным» побудило Ш.Я.Абрамовича перейти в 60-ые годы XIX века на идиш. Уже в начале рассказа перед читателем предстает персонаж Менделе Мойхер Сфорим – Менделе-торговец книгами (Менделе-книгоноша). В дальнейшем это стало псевдонимом Ш.Я. Абрамовича. Придя в городок Глупск Менделе получает приглашение в дом раввина и присутствует при оглашении завещания богатого и влиятельного человека по имени Такиф (на иврите – решительный, властный). В завещании разворачивается история всей жизни Такифа, начиная с момента рождения. Начало жизненного пути героя, его социальное происхождение и воспитание не предвещали его конечной судьбы, его возвышения. Он родился в бедной семье, окружающие считали его способности ограниченными. Эту ограниченность автор, несколько упрощенно, использует для насмешки, сатиры. Такиф, с малых лет не могший воспринять  общественные условности и связанного с ними лицемерия, имел обыкновение говорить все прямо в лицо, не предугадывая последствий. Здесь возникает конфронтация между наивным ребенком и обществом. Эпизоды детства героя вызывают у читателя улыбку и смех. Это был традиционный литературный прием писателей – сторонников Хаскалы при использовании языка идиш – шутки и насмешки над персонажами, представление их, воплощения устаревшего образа жизни, в комическом виде. Таким образом, рассказ, ведущийся от имени героя, говорящего на идише полностью отвечал «законам жанра» — условности, принятой в кругах Хаскалы. Однако, такая посылка писателя несколько противоречила определенно биографической структуре рассказа. Его главная художественная проблема – превращение наивного ребенка и тугодума, вызывающего улыбку и жалость, в Такифа — решительного и властного злодея осталась удовлетворительным образом не разрешенной. Именно из-за этого противоречия конец повествования преподан читателю в моралистически-назидательном ключе.

Положительный герой рассказа Гутман – само воплощение образа просветителя. Но есть в этом образе детали, показывающие ограниченность просветительских идей на общество. Гутман беден, его идеи не пользуются влиянием. Видя все это, Такиф переходит на службу к Штейнхерцу («каменное сердце») – полному антиподу Гутмана. Но Штейнхерц совсем не ретроград и не темный фанатик – он врач, в его доме говорят по-русски. Таким образом, мы видим здесь некоторое нарушение известной просветительской схемы.  Формально, можно увидеть в Штейнхерце тоже соответствие просветительским идеалам, если бы не его жестокость. Дихотомия Гутман – Штейнхерц показывает, что просвещение не является гарантией совершенства. Так разбивается миф поверхностных сторонников Хаскалы. Финал рассказа написал в полном соответствии требованиям Хаскалы: Такиф оставляет большую часть своих денег на общественные нужды, как оттого требует любая просветительская программа. Повествование рассказа заканчивается до начала реального выполнения завещания Такифа. Продолжение сюжета мы видим во втором рассказе под названием «Заветное кольцо», из которого узнаем, что из благих намерений Такифа ничего не вышло, в Глупске все идет по прежнему. Тем самым было показано, что реальность непростой жизни совершенно  не совпадает с идеологическими установками Хаскалы.

Публикация «Маленького человечка» была анонимной из-за двух факторов. Хотя автор, как всякий автор, хотел, чтобы его произведение дошло до широкого круга людей, сочинительство на идише считалось в то время занятием, недостойным для просветителей. Одновременно, анонимность помогала обороняться от нападок со стороны традиционалистов, критикуемых в рассказе. На наш взгляд, главное значение рассказа заключено в обрамлении. В прологе и заключении появляется Менделе-книгоноша, посредник между двумя мирами – миром читателей, живущих в традиционном обществе, и миром еврейского Просвещения. Разрыв между ними стал побудительным мотивом для Ш.Я.Абрамовича создания на идише своего значительного литературного образа, ставшего на протяжении полувека визитной карточкой писателя. Этот образ вновь и вновь появлялся в большинстве произведений Абрамовича на иврите и идише, развиваясь, преображаясь и меняя свои функции. По мере такой трансформации границы между писателем и его персонажем постепенно размывались вплоть до их полного отождествления. С начала ХХ века писатель Абрамович становится писателем Менделе Мойхер Сфоримом.