«Луна — серебряный четвертак для автомата, чтоб позвонить тебе..»

Анна Бродская: «Мне хочется растянуть это чтение на всю жизнь»
http://www.colta.ru/articles/literature/7434
Дочь Иосифа Бродского впервые приехала в Россию. COLTA.RU поговорила с ней в Петербурге
* * *
Анна Александра Бродская-Соццани, 22 года, красавица — живет на пособие в сельской Англии, собирается учиться на иллюстратора в Италии, но вряд ли устроится по специальности, поскольку принципиально не желает торговать искусством.
* * *
Опубликовано в журнале:«Иностранная литература» 2013, №1
Вглубь стихотворения

Иосиф Бродский
Blues. Törnfallet. A Song. To My Daughter
Blues
Eighteen years I’ve spent in Manhattan.
The landlord was good, but he turned bad.
A scumbag, actually. Man, I hate him.
Money is green, but it flows like blood…
……………..
A body on the whole knows where it’s going.
I guess it’s one’s soul which makes one pray,
even though above it’s just a Boeing.
Money is green, and I am grey.
1992
:::::::::
Блюз

Восемнадцать лет был мой адрес — Манхэттен,
и вдруг — привет — подскочила цена.
Хозяин жулик, маман его к хеттам!
Эх, доллар зелен, да кровь красна.

Придется перебираться в Нью-Джерси:
с этого берега — прямо на тот.
Там серный дым и какие-то черти.
Эх, доллар зелен — жаль, не растет!

Возьму свой диван, посередке примятый,
но как я оставлю вид из окна?
Мы с ним уже почти что женаты.
Эх, доллар зелен — тоска черна.

Тело, в общем, не ропщет, маршрут освоен.
Лишь душа с мольбою глядит туда,
где Бог пролетает, а может, “Боинг”.
Эх, доллар зелен, башка седа.
Перевод Марины Бородицкой
———————
Törnfallet
There is a meadow in Sweden
where I lie smitten,
eyes stained with clouds’
white ins and outs.
. . . . .
Now in the distance
I hear her descant.
She sings “Blue Swallow”,
but I can’t follow.

The evening shadow
robs the meadow
of width and color.
It’s getting colder.

As I lie dying
here, I’m eyeing
stars. Here’s Venus;
no one between us.
1990-1993
:::::::::::::
Törnfallet[1]

В Швеции луг зеленый.
Там я лежу сраженный,
следя одними белками
за облачными завитками.

И, по лугу ступая,
вдова моя молодая,
любимому на венок
клевер рвет из-под ног.

Мы обвенчались скрытно,
здесь, в приходе гранитном.
Снег фату ее создал,
вместо свидетелей — сосны.

В папоротниковой раме
зеркало, где вечерами
плескалась она. Овал
опаловым отливал.

А нашим ночам светило
волос золотых светило
с подушки моей измятой,
мотаясь туда-обратно.

Теперь вдали, как сквозь вату,
я слышу: она напевает
“Ласточку” на лугу.
Но подпеть не могу.

Сумрак вечерний, вязкий
скрадывает краски.
Луг в темноту уходит
и подступает холод.

Умирая, я вижу
звезды. Они всё ближе.
Венера светит сквозь тьму.
Прочие — ни к чему.

Перевод Виктора Куллэ
Новый мир, 2010, № 8
:::::::::::::::::::::
A Song
I wish you were here, dear,
I wish you were here.
I wish you sat on the sofa
and I sat near.

I wish you were here, dear,
I wish you were here.
I wish we were in my car,
and you’d shift the gear.
. . . .
It’s evening, the sun is setting;
boys shout and gulls are crying.
What’s the point of forgetting
if it’s followed by dying?
1989
———-
Песенка
Как жаль, мой свет, что тебя здесь нет,
как жаль, ей-богу!
Ты села бы, завернувшись в плед,
я тут же, сбоку.

Слеза, бегущая по щеке —
моя, а то, чем
ее смахнут, — у тебя в руке.
Неважно, впрочем.

Как жаль, мой свет, что тебя здесь нет!
С утра, без жалоб,
за руль я сел бы, ты скорость мне
переключала б.

И мы умчались бы, ты да я,
в чужие дали,
а то, пожалуй, и в те края,
где мы бывали.

Как жаль, мой свет, что тебя здесь нет!
Как жить, не веря,
что звезды — россыпь мелких монет
в небесной сфере?

Луна — серебряный четвертак
для автомата,
чтоб позвонить тебе просто так
после заката.

Как жаль, что в этот час тебя нет
в той части света,
где щурюсь я на вечерний свет,
крыльцо нагрето,

открыто пиво, чайки орут
и пляж безлюден…
А что забвенье? Напрасный труд:
Умрем — забудем.

Перевод Марины Бородицкой
……………………