Из истории евреев России и Польши. 7 Шломо Лурия, Моше Иссерлес и «чужая мудрость»

Два человека на поколения вперед содействовали тому, что общину Польши стали рассматривать как центр законоучения и еврейской духовности. Они жили примерно в одно время, поддерживали тесные связи и были родственниками. Эти люди – рабби Шломо Лурия (Махаршал, 1510-1573) и рабби Моше Иссерлес (ха-Рама, 1525-1572). Отношения между ними характеризовались близостью и уважением, что не исключало споры, обусловленные расхождениями во взглядах.

Еврейская община Польши  XVI века жила в государстве, обладавшем в Европе одной из самых больших территорий и процветавшем в экономическом отношении. Политическая мощь, экономическое положение страны нашли свое отражение и в духовной сфере. Культурная жизнь была динамична, полна внутреннего напряжения, испытывала влияние культуры других стран – Италии, Швейцарии, Богемии. Влияние усилилось, когда сыновья богатых родителей – образованных польских евреев стали получать образование в Италии – центре рационалистско- схоластической школы и в Праге, где с начала XV века возникло интеллектуальное брожение, связанное с изучением литературы философского рационализма Рамбама (Маймонида). Греческий аристотелизм, игравший значительную роль в среде образованных людей того времени, также оказал влияние на еврейскую мысль эпохи.

В посланиях, которыми обменивались Махаршал и ха-Рама, проясняется как характер отношений между ними, так и взгляды по вопросам, важным для еврейских законоучителей – об отношении евреев к философии и «внешней (чужой)  мудрости». Повод к спору между рабби Моше и рабби Шломо был не очень значительным.  Ха-Рама, сторонник умеренной позиции, в доказательство привел слова Аристотеля. Махаршал отверг возможность использования этого источника как основания для галахического установления.

Махаршал признался, что сам он заглядывает в философскую литературу, основанную на учении Аристотеля, знаком с нею. Однако он против, чтобы сочетать слова Торы с наукой «необрезанного Аристотеля». Также он против того, чтобы поощрять своих учеников заниматься «чужой премудростью». В уважительном, хотя и прямом и ироническом ответе ха-Рамы было написано: «Написано в первой главе книги «Бава Кама» — любой, изрекающий мудрое, будь он даже из других народом, именуется мудрецом. Хотя некоторые законоучители не соглашались с Маймонидом и даже сжигали его книги, последующие мудрецы уже приняли его книги и приводят доказательства из них как из заповедованного на горе Синай».

Сказанное по этому поводу ха-Рамой можно подытожить:

• не следует, в принципе, отвергать занятия «греческой премудростью»;
• великие мудрецы цитировали греческих философов – значит это пригодно для ознакомления и изучения;
• непосредственное и чрезмерное занятие греческой философией связано с риском внесения в еврейское мировоззрение элементов веры, чуждой иудаизму;
• у ученика, занимающегося философией, риск ошибки все-таки меньше, чем у того, кто занимается Каббалой без должного руководства.

Спор по принципиальным вопросам не перешел в личный конфликт. Ха-Рама писал, что письма, написанные Махаршалом, он хранит среди священных книг, «как и положено им, ибо все сказанное в них – Закон».

Рабби Йехошуа Фальк, один из законоучителей следующего поколения, учившийся и у Махаршала, и у ха-Рамы писал о них с восхищениеми: «Во дни моей юности я занимался у учителя и наставника – мудрого Моше Иссерлеса, а затем вошел прямо в храм святости учителя и наставника, великого человека рабби Шломо Лурии. Оба они оставили после себя благословение на многих учениках, которых они воспитали, и на сочинениях, которые они оставили».