«А при чем здесь мышление?»(к вопросу о взаимосвязи языка и мышления).Окончание.

В то время, как « гипотеза Сепира-Уорфа» обрела известность, имела резонанс в научных кругах, а ее авторы снискали успех и славу, в другой части Света на грани депрессии находился французский ученый Леви-Брюль, будучи морально сломлен обрушившимся на него шквалом критики после выхода в свет его книги «Сверхъестественное в первобытном мышлении». Она также посвящена культуре примитивных племен, их нравам, обычаям, особенностям языка и мышления.
Что же вызвало такие ожесточенные нападки критиков на Леви-Брюля, который был «одним из скромнейших и при этом наиболее революционно мыслящих ученых Франции», по словам Н.Я Марра. В чем заключалась его концепция?

Сделаем небольшое отступление. Средоточием научных споров конца 19-го и начала 20-го веков был вопрос о том, применим ли эволюционный подход к изучению психологической природы человека? В чем загадка эволюции психики от животного до человека и от примитивного человека до представителя культурного народа?
Можно ли считать, что эта эволюция происходила путем постепенного и медленного накопления изменений?
Наконец, чем отличается мышление первобытного человека от культурного, существует ли до-логическая стадия мышления, предшествующая логическому мышлению?

Знаменитый немецкий ученый Э.Геккель (1834 – 1919), сформулировавший общий биогенетический закон, видел решение проблемы мышления и речи в принципе эволюционного развития. Установленные естествознанием черты сходства между фило — и онтогенезом, как он полагал, лежат и в основе развития мышления и речи. По его убеждению, все в мире развивается на основе одинаковых законов и представляет собой «длинную лестницу развития».
Поэтому развитие культурного человека от примитивного он считал простым продолжением развития от животного до человека.

Но взгляд на культурно-исторический прогресс, как «однонаправленный подъем по лестнице», разделяли не все ученые. Среди них самую бескомпромиссную и даже враждебную позицию по отношению к эволюционизму занимал К. Леви-Строс. Он считал, что прогресс произошел не в мышлении, а в том мире, в котором жило человечество, «всегда наделенное мыслительными способностями». По его мнению, способы мышления у примитивного и культурного человека не отличаются, и в примитивном мышлении работает та же логика, что и в мышлении научном.
Его критика не обошла стороной и Зигмунда Фрейда. На его книгу «Тотем и табу» с подзаголовком «О некоторых соответствиях в психической жизни дикарей и невротиков» он откликнулся язвительным замечанием, что «скорее существует соответствие психической жизни у дикарей и психоаналитиков» [1], чем то, на что указывает Фрейд.

В противоположность взглядам Леви-Строса его «полутезка» Леви-Брюль утверждал, что умственная деятельность дикарей отличается качественно от мышления современного человека. Как бы предвидя будущую критику, он предупреждал, об «искушении думать, что между нашим и первобытным мышлением существует только количественное различие» [2]. Леви-Брюль считал, что примитивный человек мыслит иначе, чем современный, и его психологический механизм или способ мышления не совпадает с механизмом мышления культурного человека.

Согласно Леви-Брюлю, своеобразие менталитета первобытного человека заключается в том, что его представления о существах и явлениях, реальности, среди которой он живет, мистичны и управляются законом сопричастия. Член племени чувствует свое мистическое единство с группой своих соплеменников, свое мистическое единство с животным и растением, со всей живой и неживой природой. По своей природе первобытные люди – метафизики.

Их мышление не повинуется законам нашей логики, оно имеет свой тип причинности. То, что смежно во времени, хотя бы в очень удаленных между собой пунктах, легко воспринимается первобытным человеком за предметы и явления, причинно связанные между собой. Это мышление по принципу «после этого – значит вследствие этого», где причина часто меняется со следствием.
С точки зрения содержания представлений, первобытное мышление является мистическим, а с точки зрения ассоциативных связей, оно, по определению Леви-Брюля, является пра-логическим.
Примитивный человек не имеет понятий, абстрактные родовые имена для него совершенно чужды, а характер обобщения предметов у него заключается в том, что разнородные предметы он рассматривает как тождественные.

Способ восприятия откладывает отпечаток и на самый способ употребления слова. Общая направленность примитивного языка состоит в том, чтобы описывать форму, очертания, положение предмета, в особом «внимании, уделяемом им для выражения тех деталей, которые в наших языках остаются невыраженными или подразумеваемыми» [3].

Такое же обилие форм существует для передачи различных видов действия, обозначаемого глаголом. Примитивный человек не уделял внимания категориям наклонения и времени. То, что было достигнуто в этом отношении, принадлежит к более поздним периодам развития языка.

Неспособность к абстрагированию особенно четко выявляется в счетных операциях. Первобытный человек никогда не считает отвлеченно. Для него число неотделимо от пересчитываемых предметов.

Здесь явно напрашивается параллель с наблюдениями и описаниями Уорфом языка индейского племени хопи. Но в отношении языка и его связи с мышлением между двумя этими концепциями существует принципиальное расхождение.

«Что значит объяснить психическое явление? — Без генетического анализа не только нельзя быть уверенным, что не принимаешь следствия за причины, но даже невозможно поставить самый вопрос об объяснении», писал выдающийся ученый Л.С.Выготский[4], который по масштабу своей научной деятельности далеко опережал мировую науку, а по своей скромности, вряд ли, уступал Леви-Брюлю.

В плане его слов теория Уорфа, игнорирующего закономерности древнего архаического мышления, представляет как раз тот случай, когда «следствие принимается за причины». Ошибкой Уорфа, как и других исследователей, является изучение продукта примитивного мышления в статике или поперечном разрезе.
Подход Выготского к этой проблеме в корне отличен.
Он писал, что « развитие – это ключ к пониманию всякой высшей формы», какими являются такие высшие психические функции, как речь и мышление.

Чтобы анализировать язык и мышление, надо иметь представление, как развивалась человеческая психика человека на последовательных этапах его исторического развития, поскольку всякое настоящее развитие базируется на прошлом развитии.
В рамках этнической психологии он выделял «психологию примитивных народов», подразумевая под этим сравнительный анализ психической деятельности современного человека и первобытного «примитива».

Подходя исторически к развитию психики, Выготский указывал, что культурное развитие мышления обнаруживает тесную связь с историей развития человеческого языка. Как он установил, закономерности примитивного мышления находят свое отражение и в особенностях раннего этапа языкового развития.
.
Выготским была разработана теория «комплексного мышления», раскрывающая закономерности раннего языкового мышления. Он считал, что все языки в своем развитии проходят через эту стадию. Надо сказать, что Выготский не использовал теорию комплексного мышления применительно к какому-либо конкретному языку, ограничиваясь в своих исследованиях рассмотрением отдельных примеров. Но его разработки, открывающие новые подходы к изучению древнего языка, могут быть с полным основанием приложимы к подобным исследованиям.

В плане этого иврит представляет уникальный случай для изучения словообразования и построения его корневых гнезд с позиций комплексного мышления.
При внимательном рассмотрении слов, образующих его корневые группы, можно видеть, что связи между разнородными словами в них выступают в своем неизмененном, так сказать, незакамуфлированном виде, и тем самым отражают сохранившуюся связь иврита с древним архаическим мышлением, в основе которого лежит механизм комплексного мышления.
Стало очевидным, что объединение разнородных слов в иврите, обобщение их одноименным корнем в корневые группы находит свое полное соответствие в разных типах комплексного мышления.
В связи с этим мне захотелось узнать мнение специалистов. Такой разговор у меня состоялся с одним известным в Израиле языковедом гебраистом. Я пыталась показать, как особенности словообразования в иврите связаны с закономерностями древнего архаического мышления, а также убедить, что для исследования иврита необходимо привлечь теорию комплексного мышления Выготского. Он меня внимательно выслушал и сказал: « А при чем здесь мышление?»
ЛИТЕРАТУРА
1. Леви-Строс К. Путь масок. – М.: Республика, 2000. ISBN 5-250-01801-7, с. 283
2. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. – М.: Педагогика-Пресс, 1994, ISBN 5-7135 -0701-4, с. 54
3. там же, с.115
4. Выготский Л.С. Психология. – М.: Эксмо-Пресс, 2000, ISBN 5-04-004708-8, с. 302

!