» Только тайной мы живы. Только тайной…»

Мир Франсиско Гарсиа Лорки.
/продолжение/
* * *
3. Кое-что про поэта и немного стихов.
Ещё в студенческие годы в Гранаде Федерико с друзьями собирались под лестницей в кафе «Аламеда» (аналогия: Толкин и его друзья в Оксфордском кафе «Eagle & child»… ), где стояли 2—3 столика. « Место это они называли «закоулком», а компания —
«закоулочниками». Они собирались в уголке каждый вечер, чтобы читать свои стихи, спорить и придумывать разную весёлую «чепуху». Там была придумано и позднее вошло в историю — наряду с Козьмой
Прутковым и Черубиной де Габриак. Они придумала апокрифического поэта Исидора Капдепона. Целью этой затеи был розыгрыш редакций и издательств, которые наводняли свои издания стихами, полными трескучей риторики и высокопарной болтовни. Главным автором стихов нового поэта стал Федерико Лорка. Наделенные всеми пороками
устаревшего литературного вкуса, стихи были разосланы по всем редакциям. Эти напыщенные оды, слезливые элегии и приторные мадриалы были ничуть не хуже множества других, публиковавшихся в журналах и газетах Испании. Не распознавшие пародии и не заметившие подвоха редакции охотно печатали произведения Капдепона. Он стал известен в литературных кругах, его даже выдвинули в Королевскую академию. Позднее мистификация была раскрыта. Гораздо позже уже известный поэт Лорка вновь вспомнил эту забаву, он написал несколько статей от имени Капдепона,
чтобы высмеять пошлость, риторику и штампы в литературе.»
* * *
Еще при жизни Гарсиа Лорки, в 1931 году муниципалитет Фуэнте-Вакероса переименовал улицу Де Ла Иглесиа, на которой
поэт провел свое раннее детство, в улицу «Федерико Гарсиа Лорка».В то время ему было всего 33 года.
* * *
В 1934 году в Буэнос-Айресе вышел сборник стихов аргентинского поэта Рикардо Молинари (1898—1996 гг.), проиллюстрированный рисунками Лорки. Это был единственный случай, когда Лорка нарисовал иллюстрации к чужой книге.
* * *
В конце 1980-х годов благодаря исследованиям биографа стало известно о гомосексуальности Гарсиа Лорки. Его любовником
в последние годы жизни был журналист и критик Хуан Рамирес де Лукас, которому поэт посвятил «Сонеты темной любви».
* * *
СТИХИ ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКИ

В 1930 г. Лорка, словно предвидя свою судьбу написал
«ИСТОРИЯ И КРУГОВОРОТ ТРЁХ ДРУЗЕЙ»:
Перевод А. Гелескула

Эмилио,
Энрике
и Лоренсо.

Все трое леденели:
Энрике — от безвыходной постели,
Эмилио — от взглядов и падений,
Лоренсо — от ярма трущобных академий.

Эмилио,
Энрике
и Лоренсо.

Втроем они сгорали:
Лоренсо — от огней в игорном зале,
Эмилио — от крови и от игольной стали,
Энрике — от поминок и фотографий
в стареньком журнале.
И всех похоронили:
Лоренсо — в лоне Флоры,
Эмилио — в недопитом стакане,
Энрике — в море, в пустоглазой птиие,
в засохшем таракане.

Один,
второй
и третий.
Из рук моих уплывшие виденья —
китайские фарфоровые горы,
три белоконных тени,
три снежных дали в окнах голубятен,
где топчет кочет стайку лунных пятен.

Эмилио,
Энрике
и Лоренсо.
Три мумии
с мощами мух осенних,
с чернильницей, запакощенной псами,
и ветром ледяным, который стелет
снега над материнскими сердцами, —
втроем у голубых развалин рая,
где пьют бродяги, смертью заедая.

Я видел, как вы плакали и пели
и как исчезли следом,
развеялись
в яичной скорлупе,
в ночи с ее прокуренным скелетом,
в моей тоске среди осколков лунной кости,
в моем веселье, с пыткой схожем,
в моей душе, завороженной голубями,
в моей безлюдной смерти
с единственным запнувшимся прохожим.

Пять лун я заколол над заводью арены —
и пили веера волну рукоплесканий.
Теплело молоко у рожениц — и розы
их белую тоску вбирали лепестками,
Эмилио,
Энрике
и Лоренсо.
Безжалостна Диана,
но груди у нее воздушны и высоки.
То кровь оленья поит белый камень,
то вдруг оленьи сны проглянут в конском оке.

Но хрустнули обломками жемчужин
скорлупки чистой формы —
и я понял,
что я приговорен и безоружен.
Обшарили все церкви, все кладбища и клубы,
искали в бочках, рыскали в подвале,
разбили три скелета, чтоб выковырять золотые зубы.

Меня не отыскали.
Не отыскали?
Нет. Не отыскали.
Но помнят, как последняя луна
вверх по реке покочевала льдиной
и море — в тот же миг — по именам
припомнило все жертвы до единой.

* * *
АВГУСТ
(пер. А. Гелескула)

Август.
Персик зарей подсвечен,
и сквозят леденцы стрекоз.
Входит солнце в янтарный вечер,
словно косточка в абрикос.

И смеется, налит, початок
смехом желтым, как летний зной.
Снова август.
И детям сладок
смуглый хлеб со спелой луной.
* * *
ТАНЕЦ
(пер. А. Гелескула)

Танцует в Севилье Кармен
у стен, голубых от мела,
и жарки зрачки у Кармен,
а волосы снежно-белы.

Невесты,
закройте ставни!

Змея в волосах желтеет,
и словно из дали дальней,
танцуя, встает былое
и бредит любовью давней.

Невесты,
закройте ставни!

Пустынны дворы Севильи,
и в их глубине вечерней
сердцам андалузским снятся
следы позабытых терний.

Невесты,
закройте ставни!

***
КАСЫДА* О ПРОСТЁРТОЙ ЖЕНЩИНЕ
(отрывок)
перевод А. Гелескула

Видеть тебя нагой — это вспомнить землю.
Ровную землю, где ни следа подковы.

Землю без зелени, голую суть земную,
замкнутую для времени: грань алмаза.

Видеть тебя нагою — постигнуть жажду
ливня, который плачет о хрупкой плоти,

и ощутить, как море дрожит и молит,
чтобы звезда скатилась в его морщины.

Кровь запоет по спальням, и станет эхом,
и тишину расколет клинком зарницы

но не тебе дознаться, в каких потемках
спрячется сердце жабы и сон фиалки.

Бедра твои — как корни в борьбе упругой,
губы твои — как зори без горизонтов.

Скрытые в теплых розах твоей постели,
мертвые рты кричат, дожидаясь часа
.
* * *
БАЛЛАДА МОРСКОЙ ВОДЫ
(пер. А. Гелескула)

Море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы…

— Девушка с бронзовой грудью,
что ты глядишь с тоскою?

— Торгую водой, сеньор мой,
водой морскою.

— Юноша с темной кровью,
что в ней шумит не смолкая?

— Это вода, сеньор мой,
вода морская.

— Мать, отчего твои слезы
льются соленой рекою?

— Плачу водой, сеньор мой,
водой морскою.

— Сердце, скажи мне, сердце, —
откуда горечь такая?

— Слишком горька, сеньор мой,
вода морская…

А море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы.

* * *
ГИТАРА
(Перевод М.Цветаевой)
Начинается
Плач гитары.
Разбивается
Чаша утра.
Начинается
Плач гитары.
О, не жди от нее
Молчанья,
Не проси у нее
Молчанья!
Неустанно
Гитара плачет,
Как вода по каналам — плачет,
Как ветра над снегами — плачет,
Не моли ее
О молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
Так плачет стрела без цели,
Так песок раскаленный плачет
О прохладной красе камелий,
Так прощается с жизнью птица
Под угрозой змеиного жала.
О гитара,
Бедная жертва
Пяти проворных кинжалов!
—-
Примечание:
Касыда (или касидэ) – одна из форм большого лирического стихотворения, моноритмический жанр восточной поэзии.
Касыда возникла в арабской литературе в доисламский период,
объем ее колеблется в пределах от 15 до 200 бейтов (двустиший).
* * *
4. Стихотворение А. Мачадо о Ф.Г.Л.

Антонио Мачадо
ПРЕСТУПЛЕНИЕ БЫЛО В ГРАНАДЕ
(На смерть Федерико Гарсиа Лорки)

По улице длинной он шел под конвоем,
брезжило еле-еле,
холодно было в поле,
звезды заледенели.

Слегка посветлело небо,
и Федерико убили.
Палачи трусливы
и равнодушны были.
‘Да не поможет тебе всевышний!’ —
шептали и отводили взгляды.
Мертвым упал Федерико…
Кровь чело обагрила, в тело вошла прохлада.

Преступление было в Гранаде… в его Гранаде!
Знаешь ли ты, Гранада?..

Он уходил по улице длинной… Постройте ему, живые,
надгробье из сна и камня
среди фонтанов Альгамбры.
И струи начертят на водной глади
невысыхающими слезами:
‘Преступление было в Гранаде… в его Гранаде!’
———————-
» Я продолжаю наслаждаться отпуском и писать стихи…» [3]
( И. Г. Эренбург)
…В конце 1937 года Эренбурги приехали ненадолго в Москву
(почти полтора года И. Г. был и оставался военным корреспондентом «Известий» в Испании). Оказавшись неожиданно для себя в эпицентре террора, Эренбург перед бухаринским процессом был лишен зарубежного паспорта. Настойчивое (дважды) обращение к Сталину непредсказуемо позволило вернуться в Испанию, но уезжал Эренбург (в мае 1938 года, через Ленинград) в крайне тяжелом психологическом состоянии. Н. С. Тихонов поехал проводить Эренбургов до финляндской границы, что требовало по тем временам мужества — уверенности, что Эренбургов не арестуют в дороге, не было никакой (мужество, понятно, диктовалось влюбленностью). Эренбург, очень критично относившийся к Тихонову в
послевоенное время, это признавал.
Вот свидетельство художника Б.Г. Биргера, который в 1960-е годы часто навещал Эренбургов и о многом с ними беседовал:
«Не помню в связи с чем зашел разговор о Тихонове. И. Г. стал говорить о том, что между „комодом“, каким стал Тихонов, и молодым Тихоновым — очень хорошим поэтом и мужественным и честным человеком — нет ничего общего. Увидев на моем лице насмешливую мину, И. Г. рассказал, как Тихонов в 1938 году поехал провожать Эренбургов до границы, так как все друзья были уверены, что полученное Ильей Григорьевичем разрешение ехать во Францию
корреспондентом „Известий“ чисто символическое и что их арестуют в поезде. По тем временам поступок Тихонова был удивительным…» Эренбурги, конечно, понимали, что в основе этого поступка Николая Семеновича лежала его тогдашняя пылкая влюбленность в Любовь Михайловну, но эта тема за тогдашним столом, понятно,
не возникала…
В 1938 году Тихонов был (и оставался потом) в большом фаворе у Сталина, так что его арест в ту пору казался маловероятным…
Сохранилось письмо Эренбурга Тихонову (последнее — в их переписке):
Дорогой Николай Семенович.
Спасибо за Ваше хорошее дружеское письмо. Ваши слова о стихах меня обрадовали и ободрили. Вы мне долго не отвечали. За это время стихи взяли в Москве — „издательство писателей“. Они будут также напечатаны в седьмом номере „Знамени“. Конечно, меня только обрадовало, что Вы их взяли в испанский сборник.
Но где Вы достали материал для этого сборника? Наши стихи на эти темы были скорее нехорошими. Что касается переводов с испанского, то переводит Кельин [4]. Он хорошо знает испанский язык, но русский стих для него китайщина. Причем он переводит рифмованными виршами белые стихи, честное слово. Да и по-испански не так много
хороших стихов за эти годы: Мачадо на смерть Лорки [5], книжица Неруды, несколько стихотворений Альберти (одно неплохо перевел Б.Л. ), несколько Прадоса, вот и все…Я продолжаю наслаждаться отпуском и писать стихи: дорвавшись до такого хорошего дела, трудно остановиться. Посылаю Вам несколько [6].
Рад буду Вашему письму. Жму руку. И. Эренбург»
——————
Примечания
3 — Litmir.net — ЛитМир — Электронная Библиотека
4 — Федор Викторович Кельин (1893–1965) — испанист, переводчик испанской поэзии; участвовал во Втором международном конгрессе писателей в Испании в 1937 г.
5 — Стихотворение Антонио Мачадо памяти Ф.Г. Лорки известно в русских переводах: Ф. Кельина(«Это было в Гранаде…» // Мачадо А. Избранное. М., 1958), А. Гелескула («Преступление было в Гранаде…» // Романсеро испанской войны. М., 1962) и Н. Горской («Преступление было в Гранаде…» // Мачадо А. Избранное. М., 1975).
6 — К письму приложена машинопись шести стихотворений, одно из которых Тихонов впоследствии, когда статус Эренбурга в СССР определился, напечатал в «Звезде».

3 комментария для “» Только тайной мы живы. Только тайной…»

  1. » … и жарки зрачки у Кармен,
    а волосы снежно-белы ..» (из Г. Лорки):
    В Событиях нет … Замен:
    Героев- нет — «более Смелых» …
    Но Быль в Проявленьях — ответна:
    Седины моей Жены
    и Блеск её глаз — … Предметны.

    Ваш ВСК

    1. Спасибо, дорогой Валерий, что читаете мои посты.
      Стихотворение, Вами упомянутое — IMHO — одно из лучших,
      а так же — переводчик А. Гелескул.
      Кланяйтесь Вашей супруге и — дай Вам
      Бог всего самого лучшего.
      С уважением,
      Алекс

  2. ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКА
    ТАНЕЦ
    (пер. А. Гелескула)

    Танцует в Севилье Кармен
    у стен, голубых от мела,
    и жарки зрачки у Кармен,
    а волосы снежно-белы.

    Невесты,
    закройте ставни!

    Змея в волосах желтеет,
    и словно из дали дальней,
    танцуя, встает былое
    и бредит любовью давней…

Обсуждение закрыто.