Знаменитый когда-тo поэт Владимир Бенедиктов (1807-1873):
«Пред очами света, явно,
Римских пап в тройном венце —
Пировал разврат державный
В грязном Борджиа лице».
Какой он был все-таки удивительный дурак, этот Владимир Бенедиктов 🙂
P.S. Проверил первое впечатление и чуть ли не сразу нашел вот что:
Мило резвится она.
Искра неба в женском теле —
Я узнал тебя, узнал,
Дивный блеск твой разгадал:
Ты — душа моей Адели!
Вот, блестящая, взвилась,
Прихотливо поднялась,
Прихотливо подлетела
К паре черненьких очей
И умильно посмотрела
В окна храмины своей;
Да, «… пара черненьких очей …» устранила все сомнения …
Я о нем ничего не знал, книги его у меня нет, так что вряд ли стану читать теперь. Но то, как пишет о нем Википедия (ниже), показывает то, что мы недавно обсуждали в связи со статьей Моор-Мурадова: переменность вкуса со сменой эпох. Фраза Белинского (я выделил жирным шрифтом) мне представляется образцом двусмысленности — талант, но не дарование!
Из Википедии:
На литературное поприще Бенедиктов выступил в 1835 небольшой книжкой стихотворений, которая обратила на юного поэта внимание критики и публики (ранее в печати появлялось только одно стихотворение в 1832). Ранние стихи Бенедиктова проникнуты романтическими образами, бурной метафорикой, энергичной ритмикой стиха (характерна полиметрия, частое изменение размера в пределах стихотворения), словотворчеством. Тематика — романтические красоты природы, любовь к «идеальной деве», война, бал. Сочетание неистовой образности с прозаизмами — характерная черта стиля Бенедиктова — производило на различных критиков то ощущение «безвкусицы», то впечатление «нового поэтического стиля».
Читатели и рецензенты встретили эту книжку громким похвалами: она покупалась нарасхват, так что скоро потребовалось новое издание; по рассказу И. И. Панаева, Жуковский отзывался о новом поэте с восторгом; отовсюду слышались самые лестные суждения. Только Белинский (в «Телескопе» 1835 г.) взглянул на произведения Бенедиктова с иной точки зрения и заявил, что в них виден только талант стихотворца, то есть умение ловко владеть размером и рифмой, но почти совсем отсутствует поэтическое дарование. Пик популярности раннего Бенедиктова приходится на трёхлетие 1835—1838 (в 1838 вышел второй сборник), хотя инерция успеха сохранялась и много позже.
А настрой тогда был антипаписткий. Вот отличный поэт написал:
Взбунтовалися кастраты,
Входят в папины палаты:
«Отчего мы не женаты?
Чем мы виноваты?»
А настрой тогда был антипаписткий. Вот отличный поэт написал:
Взбунтовалися кастраты…
Ну не было антипапского настроя у такого западника как А.К. Толстой! А просто был он очень остроумен. А что он своих не высмеивал еще почище? («То отец наш казнить нас изволит.»)
Вики Алесксея Толстого в ряды западников не записало.
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Западничество
Большинство людей пишущих о том времени Толстого «запаником» не считают. Он над схваткой.
А вот в этой статье его считают скорее славянофилом.
http://www.rulex.ru/01190209.htm
Мое личноое мнение — что он был ни то, ни се.
Борис Вайнштейн
19 Июнь 2015 at 0:25
Большинство людей пишущих о том времени Толстого «западником» не считают. Он над схваткой.
Я это приму. Он — большой.
Если за что-то и заслужил Виссарион Белинский пропуск в рай, так это за развенчание Бенедиктова в глазах народных масс.
Что сказать, Юлик?
Вот написал человек четыре бессмертные строчки:
«Прихотливо поднялась,
Прихотливо подлетела
К паре черненьких очей
И умильно посмотрела», etc
и рука его не дрогнула даже после слова «черненькие» …
Никогда не читал этого поэта, сейчас посмотрел. Поэт средний. А в техническом смысле, можно сказать, слабый. Но у него есть отличные образы:
Там бродит месяц — бедуин
и строчки:
Весь мир твой в образе младенца
Теперь на персях у тебя;
Теперь, как в небе беспредельном,
Покоясь в лоне колыбельном,
Лежит вселенная твоя;
Б.Вайншейну:
Ваша правда — судить надо по совокупности, а не по отдельным строкам. А то и Александра Сергеевича за его игривое: «… люби, Адель, мою свирель …» тоже можно припаять. И я готов поверить, что во времена Бенедиктова «… черненькие очи …» ухо не резали.
У Модеста Чайковского есть перевод шекспировского сонета, который начинается невозможной строкой: «Не в том беда, что ты ее имел». Такого рода матросская прямота невозможна сейчас — но тогда, по-видимому, была нейтральна и приемлема …
Да, разумеется. Я полагаю его весьма средним, но не бездарным. Золотишко у него в стихах есть. Наверно было в них что-то свежее для того времени, когда его опубликовали, и посему и возник шум. Но хвалили его хорошие поэты, очевидно тоже купились на это золотишко. Но в конечном счете из него ничего не вышло.