Автор: Подводя итоги обсуждения деятельности еврейского руководства гетто в лице юденратов на территории Белоруссии в границах 1939 года (включая белостокский район) можно отметить:
— уничтожение евреев и еврейских общин производилось в несколько этапов в течение одного-двух лет; в период жизни еврейских общин под властью немцев евреи уничтожались сначала айнзацгруппами, после чего следовало относительное затишье, евреи самоорганизовывались, создавались органы самоуправления – юденраты, евреев перемещали в гетто. В ходе дальнейшего уничтожения евреев немцы пытались опереться на созданные ими юденраты;
— юденраты на территории Белоруссии имели некоторые схожие черты с юденратами Западной Европы, но все-таки существенно отличались от последних вследствие полного отсутствия организованной национальной жизни евреев на территории Союза в период предшествующий немецкому нападению. Ввиду этого на роль руководителей юденратов выдвигались не известные еврейские лидеры, а случайно попавшиеся люди, «знающие немецкий язык».
На территории Белоруссии понятие «гетто» приобрело несколько иной смысл, чем в Западной Европе. Несмотря на относительно длительное время существования гетто (от одного до двух лет), они, по мнению Иехиама Вайца («Катастрофа евреев на территории Советского Союза».- Тель-Авив, 2000), играли роль лишь транзитного лагеря перед отправкой в лагеря уничтожения. Это мнение оспаривает Илья Альтман («Спорные и малоизученные вопросы истории Катастрофы на территории СССР».- Тель-Авив, 2000 – см. в выше названной книге И.Вайца), различавший два типа гетто: открытое и закрытое. В открытом типе гетто Альтман отмечает наличие еврейского совета (юденрата), выполнение определенных трудовых функций, отсутствие специального отведенного квартала, обособление евреев, но не полная их изоляция. Но и «закрытое» гетто Альтман не рассматривает лишь как удобное транзитное место перед отправкой на уничтожение. В таких закрытых гетто появлялась возможность увеличивать продолжительность трудового рабочего дня, организовывать экономически достаточно эффективное производство, что часто порождало иллюзии об острой необходимости гетто для оборонной мощи Германии.
Можно также сделать вывод об определенных различиях во взаимоотношениях между юденратами и подпольщиками, различной реакции юденратов на политику немецких властей. Следует однако отметить, что ответственность за жизнь людей в гетто, страх за их жизнь в определенной степени нивелировали поведение членов юденратов, откладывавших принятие решения на время, когда будут определенно ясны намерения оккупантов. К сожалению, к моменту, когда эти намерения оказывались действительно ясны, принимать решения становилось уже поздно.
На поведение еврейских руководителей юденратов влияло их происхождение. Там, где к руководству юденратами приходили люди из Польши – страны, где намерения немцев по «окончательному решению» были уже достаточно известны, руководители юденратов чаще соглашались с членами еврейского подполья по принятию более решительных действий – восстания или бегства.
Илья Альтман отмечает, что руководители юденратов чаще становились одними из первых жертв (Альтман. И. Спорные и малоизученные вопросы….). «Они были …заложниками в руках гестапо» (Кловский Д. Дорога из Гродно. Самара, 1994).
От способностей еврейских руководителей гетто наладить контакт с администрацией, обеспечить продовольствием, работой часто зависела продолжительность функционирования гетто. Вместе с тем, понятно, они не могли повлиять на глобальную судьбу жителей своих гетто, если, конечно, ими не принимались решения о восстаниях или бегствах в леса. В условиях принятия «окончательного решения» действия руководителей юденратов часто давали возможность откладывать реализацию этого «решения» на более поздний срок — и это, безусловно, можно ставить им только в заслугу.