Автор: Русские американисты любят сравнивать маленькое пространство между Белостоком, Люблином и Варшавой, где разворачивается действие многих зингеровских произведений, с Йокнапатофой Фолкнера (А. Зверев. Pentimento: Зингер и история. В кн. Зингер И.Б. В суде моего отца. СПб, 1997. с.478), иногда забывая, что Фолкнер своим воображением создал Йокнапатофу, а эта польская территория, усеянная многочисленными еврейскими местечками, где прежде всего сказывалось влияние хасидских цадиков, сама создала еврейского идишского классика Исаака Башевиса-Зингера.
Исаак Зингер родился в 1904 году в небольшом польском местечке Радзимин. Его отец и оба деда, и со стороны отца, и со стороны матери, были раввинами. Готовили к раввинскому поприщу и Исаака. Однако он раввином не стал – сказалось влияние старшего брата Израиля Иошуа Зингера, рано ушедшего в еврейскую журналистику Польши, а затем ставшего видным американо-еврейским писателем на идише. Их сестра Гинда Эстер Крейтман также стала писателем и переводчиком, и лишь самый младший брат Моше остался верным семейной традиции и стал раввином. Что касается Исаака Зингера, то его отношение к семейной традиции было выражено позже в эссе 1979 года: «Я не мог стать тем евреем, каким меня хотели сделать мои праведники родители, но не мог, не хотел стать и неевреем. Не мог жить ни с Богом, ни без Бога. Мне грезился огромный, свободный мир, но еще очень юным я уразумел, что такого мира просто не существует. Всевозможные идеи преследовали меня… и выразить все это я мог единственным способом: взяв в руки перо, которому был знаком только один язык – идиш» (А. Зверев. Исчезнувший мир. В кн. Зингер И.Б. Враги. История любви. М. 2000. с.238).
В семнадцать лет Исаак Зингер, не без помощи старшего брата Израиля Иошуа,
начал работать в прессе, сначала в должности корректора. Одновременно он начал печатать рецензии и переводы на идиш произведений Томаса Манна, Гамсуна, Ремарка. Чтобы отличить себя от старшего брата, с которым у него совпадали инициалы, Исаак взял себе литературное имя Башевис–Зингер от имени матери Бат–Шевы. В 1925 году в еврейском еженедельнике «Литерарише блетер» был опубликован первый рассказ Башевиса-Зингера. Он также продолжал переводить на идиш, писать рецензии и статьи. В 1933 году в еврейском журнале «Глобус» начинает печататься с продолжением его повесть «Сатана в Горае». Время действия повести – вторая половина 17 века «после погромов Хмельницкого, когда самые набожные евреи, истомившись ждать окончательного Избавления, уверовали, будто Шабтай Цви и есть Мессия» /Копельман, цитируется по http://rjews/net/zoya-kopelman/articles/bashevis-zinger.html/. Нам все-таки следует отчасти оправдать этих набожных евреев, ввиду распространенного мнения о том, что приходу Мессии должны предшествовать большие гонения и беды евреев, необходимые по их мнению,
как «родовые» муки.
Между тем его старший брат Израиль Иошуа – уже в Америке, работает в
идишском еженедельнике «Форвертc» и зовет Исаака к себе. В 1935 году Исаак
переезжает к брату, получает работу в редакции «Форвертс» и печатает там очерки,
сводки новостей и иногда рассказы. Позже Башевис-Зингер не раз говорил о своем
предчувствии большой мировой беды, от которой он успел убежать. Так, в интервью
Зингера о его первых годах в Америке он говорил: «Я уже имел чувство Катастрофы до
прибытия в Америку. Моя единственная надежда состояла в том, чтобы приехать в
Америку. Я предвидел, что Польша не будет спасена. Многие люди было слишком
оптимистичны или слепы, чтобы увидеть опасность. Я предвидел Холокост» /Kim-Brown,
цит. по http://www.neh.gov/news/humanities/2004-07/singer.html) Caroline Kim-Brown
Здесь, в Америке, выходит отдельной книгой его «Сатана в Горае», сборник рассказов «Гимпл-дурень», а в 1950 году – большой роман – эпопея «Семья Мускат». С переводом этой саги на английский язык к нему приходит известность, а с выходом по-английски его рассказов в переводе, выполненном Солом Беллоу, его слава стремительно растет.
К 1978 году, году присуждения Исааку Башевису-Зингеру Нобелевской премии по литературе, выходят в свет семь сборников его рассказов, восемь романов и одиннадцать детских книг. Двенадцатью годами ранее Нобелевская премия по литературе была присуждена израильскому еврейскому писателю Шмуэлю Йосефу Агнону, писавшему на современном иврите. И вот теперь, в 1978, премии удостоился писатель, писавший на языке идиш, бывшем когда-то главным языком для большинства евреев Европы и Америки, а после Катастрофы почти изчезнувшим.
«Высшая честь, дарованная мне Шведской академией, – сказал Зингер в своей Нобелевской речи, – это признание языка идиш – языка изгнания, языка без страны и границ, не имеющего поддержки ни одного правительства в мире, – языка, в котором нет слова для обозначения какого бы то ни было оружия, военной амуниции, военных маневров, нет слов и терминов для тактики войны…Те, кто говорил на идише, – и есть народ Книги в истинном смысле этого слова. Они не знали большей радости, чем изучение, познание человеческих отношений, называть ли это Торой, Талмудом, Мишной или Каббалой. Гетто, как известно, служило прибежищем для гонимого
меньшинства – и оно же учило жизни в мире и согласии, учило самодисциплине,
проявлению человечности. В таком смысле оно еще существует и не собирается сдавать позиции, вопреки всем жестокостям мира» (И.Б.Зингер. Нобелевская речь. В кн. Враги. История любви. М.2000.Зингер, с.233).
Эти идеи, высказанные писателем в Нобелевской речи, явились поразительным
диссонансом его настроениям по приезде в Америку, когда он в молодом запале считал, что у идишской литературы нет и не будет читателей (А. Зверев. Исчезнувший мир. В кн. Зингер И.Б. Враги. История любви. М. 2000. , 2000, с.239).
Исаак Башевис-Зингер умер в США в1991 году в возрасте 87 лет.
Исследователь творчества Башевиса-Зингера, профессор американского колледжа «Амхерст» Илан Ставен сказал о писателе: «Его появление совпало с расцветом американской еврейской литературы, который создал условия для восприятия и оценки его работы… Еврейская жизнь в Восточной Европе была стерта одним быстрым ударом нацистов. Полный, ранее процветавший мир исчез. Однако он продолжает существовать, хотя и в «фикциях» – в произведениях Зингера» (И. Ставен, см. www.ibsinger100.org).